Цитата

II.VII.5. Важным ключом к раскрытию смысла романа является и авторская ирония, в значительной степени раскрывающая не только характеры основных персонажей, но и идейную нагрузку романа.
Примечание: Тогда я еще не знал, что ирония - не только основной метод "зашифровки" в произведениях такого класса, но что уже само ее наличие, резко усложняя структуру произведения, переводит его в совершенно иной род литературы, где, в отличие от однофабульных эпических произведений, содержится минимум три фабулы.

Незнание не освобождает от ответственности за амбициозно высказываемые глупости. Художественная концепция «Мастера и Маргариты» по мнению Булгакова прекрасно раскрыта в статье И. Миримского «Социальная фантастика Гофмана»[1]. Об этой статье он восхищенно пишет своей жене: «Я случайно напал на статью о фантастике Гофмана. Я берегу ее для тебя, зная, что она поразит тебя так же, как и меня. Я прав в «Мастере и Маргарите»! Ты понимаешь, чего стоит это сознание – я прав!»[2] Как отмечает В. И. Лосев[3]: «Булгаков проявил к этой статье очень большой интерес. Вся она испещрена его подчеркиваниями и пометками». Замечу, что восторг Булгакова в связи с выбором им верного художественного решения романа неявно перекликается со словами Мастера: «О, как я угадал! О, как я все угадал!»

По воспоминаниям знакомых Булгакова, и в частности С. А. Ермолинского[4], Булгаков разыгрывал их, читая статью Миримского и заменяя фамилию Гофмана своей. Только насладившись эффектным розыгрышем и удивлением гостей, что в статье рассмотрена творческая система его романа «Мастер и Маргарита», Булгаков признавался, что статья эта в действительности о творчестве Гофмана. Вот некоторые выдержки из данной статьи[5]:

«Действительно, на первый взгляд творческая система Гофмана кажется необычайно противоречивой и беспорядочной: тематические плоскости то и дело неожиданно смещаются, характер образов колеблется от чудовищного гротеска до нормы реалистического обобщения, герои вопреки законам разума, бытуют одновременно в двух мирах: реальном и фантастическом, чорт разгуливает по улицам Берлина, как человек, а архивный чиновник живет в сказочной стране Атланте, как дух; в стилевом плане авторская ирония часто идет рядом с трагической серьезностью, слезливо-сентиментальное смешивается с комическим и буффонным, патетический монолог переходит в жаргонизированную речь и т.д. Но романтизм не болезнь, а художественный метод, и творческая система Гофмана от начала до конца раскрывается в своей классовой закономерности и художественном единстве»[6].

«Основной чертой творческого метода Гофмана <…> является сознательно подчеркнутая и обнаженная двуплановость в показе действительности. Свойственную романтизму игру контрастами Гофман доводит до предельного выражения. Два плана – реальный и фантастический или, что то же самое, филистерский[7] и энтузиастический – могут выступать в произведении Гофмана то раздельно, то слито, но они всегда различимы во всем, начиная от образов и кончая речевым строем»;

«Стиль Гофмана можно определить как реально-фантастический»;

«В творчестве Гофмана <…> можно выделить две фантастические стихии: с одной стороны, фантастика «кошмаров и ужасов» как преувеличенное отражение «ночной стороны природы» <…> когда субъект теряет власть над собой и становится игрушкой непонятных, а поэтому роковых для него, сверхъестественных сил <…> С другой стороны, светлая фантастика иллюзорно-романтического поэтического мира <…> Это тот самый «прекрасный цветочный сад»[8], где человек обретает все, в чем ему отказала действительность», которая «<…> служит героям Гофмана как бы трамплином для прыжка из «царства нужды и рассудка» в романтическое царство поэзии и свободы»;

«<…> если гений заключает мир с действительностью, то это приводит его в болото филистерства, «честного» чиновничьего образа мыслей; если же он не сдается действительности до конца, то кончает преждевременной смертью или безумием»[9].

Можно ли точнее выразить художественную концепцию романа «Мастер и Маргарита»?

А следующие цитаты прямо перекликаются с отдельными местами романа:

1. «Однако жизнь в мечте есть только временное пребывание в саду фантазии, и Гофман, как правило, разрушает иллюзорно-фантастический план ироническим пуантом, возвращающим героя от мечтательного сна к прозаической действительности»[10], – таким ироническим пуантом в романе является эпилог, который автор, кстати, продиктовал уже после прочтения статьи Миримского.

2. «Окрашивая в большей или меньшей мере каждое повествование Гофмана, ирония разрушает серьезность чудес»[11], – здесь вспоминается и грозное обещание Азазелло отрезать руку перепуганной кухарке, и галка, убитая прощальным свистом Фагота, и т.п.

Цитата

II.VII.6. Примечание (продолжение): Это было обнаружено при более углубленном анализе содержания "Мастера и Маргариты" (см. продолжение этой книги). В более полном виде теория мениппеи изложена в опубликованной в 1998 г. книге "Прогулки с Евгением Онегиным".

Думаю после моего разбора альтернативного прочтения Барковым романа «Мастер и Маргарита» дополнительный анализ его еще более углубленных ошибок не потребуется. Что касается книги «Прогулки с Евгением Онегиным», то с ней и с Барковым мы обязательно прогуляемся по завершении данной работы.

[1] Миримский И. Социальная фантастика Гофмана. – Литературная учеба, 1938, № 5, с. 64.

[2] Письмо к Е. С. Булгаковой от 07.08.1938 // Булгаков М. А. Дневник. Письма. 1914-1940. – М.: Совр. писатель, 1997, с. 497.

[3] Булгаков М. А. Дневник. Письма. 1914-1940. – М.: Совр. писатель, 1997, с. 497.

[4] Ермолинский С. А. О времени, о Булгакове и о себе. – М.: Аграф, 2002, с. 145.

[5] Миримский И. Социальная фантастика Гофмана. – Литературная учеба, 1938, № 5, с. 70, 71, 72, 73, 74.

[6] Там же, с. 64.

[7] Мещанский.

[8] Именно на эти цветущие вишни так горько жалуется Кураев в своей книжице.

[9] Как пророчески перекликаются эти слова с горькими судьбами самого Булгакова и его Мастера.

[10] Миримский И. Социальная фантастика Гофмана. – Литературная учеба, 1938, № 5, с. 73.

[11] Там же, с. 82.

Приветствую Вас ,Сергей. Абсолютно верно,что взялись за Баркова. Кураевское лганьё действительно построено на этом "исследовании", не уверен,правда,что Барков искренне заблуждающийся.Думаю он преследовал ту же цель,что и Кураев: оболгать роман. В том ведомстве, откуда Кураевы-Барковы ,искренне заблуждающихся пожалуй нет..Работу Вашу читать как всегда необыкновенно интересно, жду взгляда на наиболее интересующие меня главы " Роман в романе " и Пародия на пародию? ". Хотя признаться интересует меня не столько критика Баркова( с ним всё ясно)как Ваш личный взгляд на Четвероевангелие и религиозную философию Л.Н.Т.

Я бы так категорично это не утверждал. Самое простое это предположить, что в НКВД и КГБ занимались только сознательной фабрикацией дел. Мне же кажется, что несомненно был и момент неосознанной, бессознательной естественной фабрикации, которую нам блестяще продемонстрировал Барков. Это следствие специфического мышления, которое во всем подозревает второе дно и всегда находит худшую причину для объяснения ваших действий. В чем то правы утверждающие, что бог создается уже самой верой в него. Так и Барков наперекор всем реальным фактам пытался материализовать свое альтернативное прочтение МиМ слепой верой в озарившуюю его идею, что мастер это Горький.


Пишу строго по порядку оглавления, когда есть время, так что до этого места дойдем еще не скоро, но дойдем обязательно.

Возможно Вы правы.. Взгляд Баркова на родственную ГБ организацию- РПЦ-вполне адекватный , критический. Жаль,что Кураев этого "не заметил"....

А ему и не нужно замечать. У него очень простой хорошо известный жизненный принцип, сопадающий с девизом иезуитов «Ad maiorem Dei gloriam» – «К вящей (большей) славе Божией». Этим девизом члены ордена оправдывали любые злодеяния, совершенные ради укрепления влияния католицизма и власти папы. Им же Кураев обосновывает «допущения о полезности и необходимости лжи»[1], и призывы, чтобы верующие «неполиткорректно» обращались с первоисточниками, и «нагружали их столь высокими евангельскими смыслами, о которых авторы не подозревали»[2]. Именно этим, только на мой взгляд бессознательно и занимался Барков, - подгонкой "источников" под нужный результат.

_____________________________________________________________

[1] Кураев А., диакон. Уроки сектоведения. В 2 т. Т. 1. Как узнать секту (на примере рериховского движения).

[2] Кураев А., диакон. Не-американский миссионер.

Глава VIII. К вопросу об "антисемитизме" Булгакова

П: Имя? – И: Иисус. А ваше? – П: Понтий Пилат. – И: Очень приятно.
П: Вы так считаете? – И: А вы нет?
П: Вы еврей, Иисус? – И: А почему вы спрашиваете?
П: А почему вы отвечаете вопросом на вопрос? – И: Вы антисемит?
П: А почему вас это беспокоит? – И: Нет, почему ВАС это беспокоит?
П: А кто вам сказал, что меня это беспокоит? – И: А зачем вы спрашиваете?
П: А я должен вам давать объяснения что, почему и у кого я спрашиваю? – И: А я должен давать ответы на вопросы неясного содержания неизвестно кому?
П: То есть вы сомневаетесь в моих полномочиях задавать вам вопросы? Вы не верите что я Понтий Пилат, прокуратор Иудеи? – И: А какие у вас доказательства?
П: А я должен вам это доказывать? – И: А почему нет?
П: А почему да? – И: А почему нет?
П: Иуду знаете? – И: А должен?
П: Вы можете ответить на вопрос? – И: А вы?
П: Это вы вели проповеди и предсказывали смену власти? – И: Это вам кто сказал?
П: А это относится к делу? – И: А у вас ко мне какое-то дело?
П: Вам не кажется, что вы переходите всякие границы? – И: Вы так думаете?
П: Это вы ходили по воде, аки по суху и исцеляли тяжело больных? – И: А если головой подумать?
П: Это вы называли себя сыном Божьим? – И: Что вы хотите, чтобы я ответил?
П: А правду сказать не судьба? – И: А я похож на сумасшедшего?
П: А если я велю вас казнить? На кресте распну? – И: А за что?
П: А разве недостаточно всего вышеперечисленного? – И: А может все-таки потому, что я еврей?
П: А вы таки еврей? – И: А разве не сын Божий?
П: Это можно считать признанием? – И: А разве не вы сами это сказали 11-ю строчками выше?
П: А разве я не ваши слова повторил? – И: А вы разве слышали?
П: А если вы это говорили не при мне? – И: А как бы вы тогда это слышали?
П: Вы думаете у меня нет осведомителей? – И: А вы уверены в их осведомленности?
П: А может все-таки сразу на крест? – И: А может вы все-таки антисемит?
П: А вы таки еврей? – И: Где я это сказал?
П: Вы мне надоели! Казнить его немедленно! – И: Вы таки антисемит. – П: Вы таки еврей.
«Мастер и Маргарита» по-одесски

Как ни прискорбно видеть безнадежно блуждающий впотьмах ум, но не менее печально, когда он вдруг неожиданно начинает демонстрировать весьма здравую способность к рассуждениям. Печально потому, что немедленно возникает вопрос: а что же мешает ему проявлять такую же здравость суждений и в остальных вопросах? Подобное раздвоение личности или, как назвал подобное состояние в своей книге «Новое назначение» Александр Бек – «сшибка», сам же Барков определил как «блокирование интеллекта». Впрочем, и в данной главе «блокирование» все же имеет место, ибо раздувание Барковым надуманной им же самим проблемы обвинения Булгакова в антисемитизме объясняется всего лишь его очередным «озарением», что «вопрос т.н. «исторической вины» еврейского народа <…> дает прямое указание на жизненный прототип образа Мастера». Заявляя, что «наличие этой темы в романе Булгакова никто из исследователей упорно не замечает», Барков пытается выдать мнение отдельно взятых личностей за некое общее мнение. Но ни один известный мне серьезный булгаковед никогда не обвинял Булгакова в антисемитизме. А возможность любого отдельно взятого человека опубликовать любую чушь, нужно воспринимать стоически, как неизбежную плату за обретенную свободу от советской цензуры.


Справедливости ради нужно все же отметить, что для выводов об антисемитизме Булгакова оснований имеется значительно больше, чем для предлагаемого Барковым альтернативного прочтения романа. Но опять же повторюсь: при желании можно вывести что угодно из чего угодно. Многие исследователи пишут о якобы бытовом антисемитизме Булгакова, ссылаясь на строки его дневника за 1924-1925 гг. Выдранные из контекста жизни Булгакова эти цитаты, на первый взгляд, выглядят достаточно убедительно. Булгаков, совершенно недвусмысленно выражает свое раздражение засильем евреев в определенных издательских организациях. Однако антисемитизм это неприязнь исключительно к евреям и именно по национальному признаку. Есть ли какие-либо разумные основания полагать, что если бы, например, редакцию «Безбожника» или любого иного издательства вместо евреев заполонили негры или китайцы, или калмыки, или любые иные «инородцы», Булгаков остался бы доволен уровнем их работы, особенно антирелигиозной? Конечно же, нет! Следовательно, в своем дневнике он выразил не бытовой антисемитизм, а только бытовую неприязнь к конкретной бытовой ситуации, поскольку раздражение Булгакова связано не с самим по себе количеством евреев в определенных организациях, а только с его неприязнью к результатам работы этих учреждений. Любой из нас, например, неоднозначно отнесется к «засилью» кавказцев на рынке. Если цены нормальные, не обратит никакого внимания, а если не по карману, то в сердцах плюнет и скажет: «Засели паразиты и цены ломят!» Но в последнем случае это будет раздражение именно ценами, а не кавказцами. Так и у Булгакова сквозит раздражение именно жизнью, а не евреями, в то время как настоящего антисемита всегда раздражают именно сами евреи, независимо от любых жизненных причин.

Хорошо это или плохо, вопрос другой, но если учесть, в какое тяжелое и материально и духовно невыносимое для Булгакова время сделаны эти записи[1], то говорить здесь просто не о чем. Сам же писатель в своем дневнике подчеркивает, что у него: «Есть неуместная раздражительность. Все из-за проклятого живота и нервов»[2]. Напомню эпизод, когда Булгаков специально сидел в гостях у знакомых, пока они не были вынуждены предложить ему пообедать:
«Каюсь в скверном. Когда я уходил, мне представилась картина обыска у них. Приходят. Все роют. Находят золотые монеты в кальсонах в комоде. В кладовке мука и ветчина. Забирают хозяина…
Гадость так думать, а я думал.
Кто сидит на чердаке над фельетоном голодный, не следуй примеру чистоплюя Кнута Гамсуна[4]. Иди к этим, что живут в семи комнатах, и обедай»[3].

Новоявленным образованцам, внешне тянущимся к истокам русской духовности, тяжело понять нравственные устои истинно русской потомственной интеллигенции и осознать и принять тот факт, что: «<…> в кругу, к которому принадлежала Любовь Евгеньевна (и Михаил Булгаков), антисемитизм был недопустим и находился под нравственным запретом»[5]. Приведу слова М. Чудаковой: «<…> в те же самые годы, когда он хотел выбрать самое страшное и отталкивающее из виденного – он описал убийство еврея на мосту в последней главе «Белой гвардии» и описал убийц с тем накалом ненависти и омерзения, выше которого, пожалуй, не поднимался на страницах своей прозы. Какая бы то ни было национальная идея с насилием и произволом впридачу пленить его никоим образом не могла. И пережив все первое пореволюционное десятилетие, в самом доверительном своем сочинении, обращенном к «Тайному другу» (1929), он вновь опишет страшные последствия национальной ненависти как самую саднящую страницу памяти»[6].

Что еще я могу добавить на чашу весов? Только прекрасные еврейские[7] глаза его последней жены, его божества, его последней любви…

________________________________________________________________
[1] Письмо в Киев Н. А. Земской от 23 октября 1921 г.: «Игривый тон моего письма объясняется желанием заглушить тот ужас, который я испытываю при мысли о наступающей зиме. <…> Может, помрем, а может, и нет. Работы у меня гибель. Толку от нее пока немного <…> Бегаешь как собака, а питаешься только картошкой»;
«Под пятой», запись от 9 февраля 1922 г.: «Идет самый черный период моей жизни. Мы с женой голодаем»;
«Мой дневник», запись от 02.09.1923 «<…> в таких условиях, как сейчас, я, возможно, пропаду». [Булгаков М. А. Дневник. Письма. 1914-1940. – М.: Совр. писатель, 1997, с. 22, 49, 53].

[2] Булгаков М. А. Мой дневник, запись от 23.12.1924 // Булгаков М. А. Дневник. Письма. 1914-1940. – М.: Совр. писатель, 1997, с. 78.

[3] Булгаков М. А. Записки на манжетах. Избр. произв.: В 2 т. Т. 1. – К.: Дніпро, 1989, с. 699.

[4] Имеется в виду роман Кнута Гамсуна «Голод».

[5] Яновская Л. М. // Весь Булгаков в воспоминаниях и фотографиях / Сост.: Л. В. Губианури и др. – К.: Мистецтво, 2006, с. 123.

[6] Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова. – М.: Книга, 1988, с. 237.

[7] «Род Нюренбергов <…> в России ведет свое происхождение от еврея-ювелира Нюренберга, приехавшего в Житомир в 1768 г. в числе немецких переселенцев, приглашенных Екатериной II». В середине 1880-х годов отец Елены Сергеевны «<…> перешел из иудейства в лютеранство, а в 1889 г., накануне брака с матерью Булгаковой <…>, дочерью православного священника, принял православие» [Соколов Б. В. Булгаков: Энциклопедия. – М.: Алгоритм, 2003, с. 131].

Так этот графоман еще и антисемит!

Я бы не делал такого резкого однозначного вывода. Даже несмотря на свою службу в КГБ Барков вряд ли был антисемитом, тем более, что сам был "инородцем", так как имел греческое происхождение. Правда и степень его любви к евреям не стоит оценивать по его главе против выдуманного им же обвинения Булгакова в антисемитизме. Все эти рассуждения понадобились ему только для попытки очередного смехотворного "обоснования" своих тезисов.

Забавно, что занимаясь добросовестным разбором данного вопроса Барков по существу выполняет ту же неблагодарную задачу разоблачения заведомо глупых теорий, что и я по отношению к его собственному труду. Но опять же совершенно незачем надувать щеки и придавать видимость серьезного аргумента данному черновику. Вполне достаточно обратить внимание всего на одно обстоятельство: в данной сцене симпатии автора явно не на стороне его героя. Человеком достойным уважения Иван становится только в лечебнице, после встречи с Мастером. Но этот короткий путь к истине для Баркова заблокирован.


Все приведенные слова вполне естественны в устах исторического Пилата, которого возможные обвинения в антисемитизме никак не беспокоили, особенно в приватной беседе. Кроме того, как я уже отмечал, в черновиках Булгаков всегда делал более прямолинейные наброски и сглаживал и отшлифовывал текст при последующем редактировании. Анализируя цитируемые Барковым отрывки черновиков, можно видеть, что никакой вопрос т.н. «исторической вины» Булгаковым в романе никогда не ставился, ибо право же смешно возводить в сакральный ранг каждый заданный в романе кем-либо вопрос. «Историческая вина» исторически возложена на еврейский народ исключительно христианством:
«26:59 Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти.
27:2 И связавши Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.
27:17 Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтоб я отпустил вам: Варраву, или Иисуса, называемого Христом?
27:18 Ибо знал, что предали Его из зависти.
27:23 Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят!
27:24 Пилат, видя, что ничего не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.
27:25 И отвечая весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Матф.).

Как видим, именно само христианство (но не учение Христа!) в основу своего учения заложило утверждение о смертельной вине целого народа. А ведь на чужих костях свое счастье не построишь! У Булгакова же даже вина синедриона только косвенная, а прямая ответственность словами Левия возложена на Пилата: «Тебе не очень-то легко будет смотреть в лицо мне после того, как ты его убил»[1].

[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 655.

Я далеко не в восторге от уровня комментариев В. Лосева. Часто они, как бы это помягче сказать не очень содержательны. Выпало ему по жизни счастье комментировать Булгакова, да вот только явно не по плечу это высокое дело ему оказалось. Рассматриваемый комментарий действительно откровенно слаб, тем не менее, такого смысла как пытается ему придать Барков, он все же не имеет. Лосев утверждает, что резкие выражения Пилата в адрес первосвященника иудеев на самом деле были адресованы так называемой Кабале, под которой Булгаков понимал скопище бездарностей на поприще политики и идеологии (в т.ч. и религиозной), состоящих при власти и душащих талант свободного художника. Если стать на эту точку зрения, то дальнейший вывод Лосева в общем-то справедлив – якобы скрытая политическая острота действительно утратила силу.

Однако вывод Лосева явно ошибочен, так как в данном случае, в поисках прототипа Кабалы нужно опираться не на гневные слова Пилата а, в первую очередь, на булгаковский образ Каифы. А он не дает ни малейших оснований для утверждения Лосева. Речь Каифы совершенно не похожа на речь фанатика. Он ведет себя с достоинством, говорит «тихим, но твердым голосом», «гордо и спокойно»[1]. На угрозы грозного римского прокуратора в его адрес Каифа отвечает «бесстрашно»[2], и только когда Пилат начинает угрожать всему иудейскому народу, лицо Каифы покрывается пятнами и глаза его загораются.

В том смысле как мы говорим о религиозных фанатиках, я бы Каифу фанатиком не назвал. Судя по описанию, в нем сочетается непоколебимая вера в правоту своей религии (что хотя и граничит с фанатизмом, но все-таки в первую очередь свидетельствует о твердости веры) с политическим прагматизмом.

Непримиримое преследование Иешуа Каифой совершенно естественно, ибо Иешуа несет в себе мощное деструктивное начало для иудейской религии, и Каифа это прекрасно понимает. Его не волнует Вар-равван и убийства им отдельных людей, для него важнее охранение незыблемости религиозных устоев его народа.

Каифа «выдергивает» Иешуа из жизни с сознанием своей правоты, как пропалывают сорняк на грядке, так как если его не удалить, не будет урожая. Над тем, что этот «сорняк» на самом деле значительно более ценен, чем возделываемые до сих пор «растения», Каифа не в состоянии даже задуматься, ибо верует в своего бога, а вера по определению слепа. С такой же неистовостью накидывались на инакомыслящих и религиозные христианские деятели. Вспомним Иоанна Кронштадтского, записавшего в своем дневнике такую молитву: «Господи, не допусти Льву Толстому достигнуть до праздника Рождества Божией Матери, Которую он хулит. Возьми его с земли – этот труп зловонный, гордостью своею посмердивший всю землю. Аминь»[3].

В те времена Иудея бурлила. Любой проповедник нес потенциальную опасность, так как возмущал сознание народа новым учением. Поэтому прямой долг Каифы, как он его понимает – уничтожить бродячего проповедника. На конфликт с Пилатом Каифа идет потому, что считает, что не римские мечи несут гибель иудейскому народу, а отказ от веры отцов. Такие у него моральные ценности. И по-своему он прав. Хотя убивать идеи бессмысленно, – рано или поздно все равно прорастут. Но Каифа искренне считает именно свое дело правым и борется за него как может. У меня лично образ Каифы симпатий не вызывает так как мне чужда его философия, но объективности ради следует признать, что благодаря таким как он, евреи сохранили свою самобытность как народ.

[1] Там же, с. 363, 364.

[2] Там же, с. 364.

[3] Кураев А., диакон. Не-американский миссионер. – http://kuraev.ru/index.php?option=com_remo...einfo&id=13

Как мы уже успели убедиться, при действительно внимательном и непредвзятом чтении окончательной редакции романа ничего утверждаемого Барковым в ней не обнаруживается. Его боевой задор против сатанизма «адской Системы» выглядит довольно забавно, если вспомнить, что в свое время Барков добровольно поступил в услужение ее самому сатанинскому ведомству, и покинул его не добровольно, а по сокращению. Но не будем о грустном – и в романе и в жизни каждый сам выбирает свой жизненный путь, и сам сдирает с себя коросту…


Роман нужно читать не так бегло и тогда никакие скоропалительные выводы в глаза не бросятся. Еврейский вопрос в окончательной редакции романа никак не затрагивается. Да и в начальных редакциях антисемитские выкрики Ивана были всего лишь одной из художественных характеристик его темноты, а не самостоятельной темой с каким-то скрытым подтекстом.


По поводу подобных версий, включая и версию уважаемой мною Л. Яновской, мне хочется сказать одно емкое слово – чепуха. Ну почему буква на шапочке Мастера обязательно должна символизировать некий глубокий философский смысл? Как известно у Булгакова была своя шапочка Мастера, почему бы этой букве не быть просто первой буквой его имени? Барков полностью прав в своей критике Золотоносова. Жаль, что под данным критическим углом он не смог рассмотреть и свое собственное альтернативное прочтение.

Своими словами Булгаков, наоборот, подчеркивает, что обсуждаемое место является именно продолжением первого, а не начинает повествование заново: «Статьи, заметьте, не прекращались. Над первыми из них я смеялся. Но чем больше их появлялось, тем более менялось мое отношение к ним»[1]. Булгаков совершенно ясно дает понять, что в статьях по-прежнему открыто идет речь об «апологии Иисуса Христа», «пилатчине» и прочей «поповщине», но Мастер начинает понимать, что не в ней дело – «авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим».
Небольшое разночтение в цитатах у меня и у Баркова связано с тем, что Барков цитирует не последнюю, а предыдущую редакцию романа, на основе которой было напечатано издание романа 1973 г. и последующие перепечатки с него. Это разночтение показывает, что Булгаков не просто механически убрал якобы столь важный для «нарочитых стилевых огрехов» эпизод с Алоизием Могарычем, но и отредактировал последующий текст, однако не в сторону предлагаемого Барковым прочтения, а в прямо противоположную.

Непонятный Баркову мотив ярости критиков разъясняется Булгаковым в «Театральном романе» – это обычная зависть продажных литературных критиков и бесталанных писателей к настоящему таланту:
«Вдруг Ликоспастов стал бледен и как-то сразу постарел. На лице его выразился неподдельный ужас
<…>…Да откуда он взялся?.. Да я же его и открыл… Тот самый… <…> Жуткий тип…»[2].

Напомню, что в результате один из читавших афишу Максудова участников этого разговора Крупп написал на него злобный фельетон, где, так же как и критики Мастера, говорил совсем не то, что ему более всего хотелось бы высказать – зависть своей бездарности:
«Надо мною смеялись, в этом не было сомнений, – смеялись злобно все»;
«<…> в комнате оказался Ликоспастов в мокром плаще.
– Читал? – спросил он радостно. – Да брат, поздравляю, продернули <…>»
– Что же я этому сукину сыну сделал? – спросил я запальчиво?
Ликоспастов покачал головою.
– Э, брат, нехорошо, нехо-ро-шо… Тебя, как я вижу, гордыня совершенно обуяла. Что же это, уж и слова никто про тебя не смей сказать? Без критики не проживешь.
<…> Ну, конечно, обидно ему немного. Всем обидно… <…> Ты все-таки не Софокл»[3].

[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 472.

[2] Булгаков М. А. Театральный роман. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 237.

[3] Там же, с. 278, 279.

Слова Пилата, обращенные к Каифе совершенно естественны в его устах, и более того, отражают действительное печальное положение дел – ведь евреям действительно уже две тысячи лет покоя нет от слишком рьяных представителей христианского учения. И как верно показал Булгаков в черновых редакциях, чем более темен и неразвит человек, тем более явно выражено в нем антисемитское начало. Так что «вывод» Баркова, что данные слова свидетельствуют о наличии «антипогромных элементов» совершенно неправомерен. Тем более, что вместо анализа указанных слов Пилата он анализирует мнение о Пилате критика В. Петелина, несомненно потому, что как и в случае с Мандельштамом (см. тезис I.II.6) у Пилата нужных ему слов просто нет.


Одна из немногих зрелых мыслей. После книжонки диакона Кураева трудно сомневаться в этом. Напомню, что неутомимо миссионерствующий диакон всея Руси еще и пытался перед съемкой фильма наставлять режиссера и актеров на путь истинный. Именно ему мы обязаны исключением из фильма важной для понимания сюжета сцены с Маргаритой и плачущим мальчиком. Но кто виноват более всех в искажении художественного смысла романа? Чьи теории взял на вооружение Кураев и издания черносотенного толка? Официально диакон открещивается от антисемитизма, но его с головой выдает тот факт, что содрав у Баркова практически все тезисы, он не удержался от соблазна прикрыться щитом мифического «булгаковского антисемитизма», а о контрдоводах Баркова промолчал: «Впрочем, тут начинается тема, которой мне не хотелось бы касаться: связь булгаковского антисемитизма <…> «пилатовых глав» и иудейского Талмуда»[1].
Для настоящего антисемита еврей всегда остается в первую очередь евреем, кем бы он ни был. Именно этим и объясняется неприкрытая, с трудом сдерживаемая неприязнь диакона Кураева к православному священнику отцу Александру Меню: «Инстинкт диссидентства у отца Александра был заложен, похоже, уже на уровне национального характера. <…> В свое время отец Александр Мень сделал много. В свое. Но сейчас – иное время. Он ушел вовремя»[2]. Рояль в кустах, да и только: ведь именно кощунственно «вовремя» посланный Александру Меню топор прорубил диакону окно в миссионерскую «Европу»…
________________________________________________________________
[1] Кураев А., диакон. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? – http://kuraev.ru/index.php?option=com_remo...select&id=1

[2] Кураев А., диакон. Оккультизм в православии: Александр Мень: потерявшийся миссионер. – http://dl.biblion.realin.ru/text/13_Diakon...lavii/b2men.htm

Скоропалительно перестроившись из активного прислужника коммунистического режима в его же ярого обличителя, Барков утверждает, что для булгаковского Пилата не существует ни воинский долг, ни честь патриция. Но ведь «<…> не трусил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в Долине Дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-Великана»[1]. Позвольте спросить, что кроме верности своему долгу могло обусловить его доблестное поведение?

Спасение Иешуа в корне противоречит служебному долгу прокуратора, в случае его неисполнения Пилата без сомнения постигнет жестокая, а главное ЗАСЛУЖЕННАЯ с точки зрения римского закона кара. Поэтому не о величии государственной власти думает Пилат, а о своем трепете перед ней:
«На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец. На лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью. Запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой. <…> очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества...»
Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: «Погиб!», потом: «Погибли!..» И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то бессмертии, причем бессмертие почему-то вызвало нестерпимую тоску»[2].

Безусловно, Пилат осудил Иешуа не из слепой верности долгу, а исключительно из осознанной боязни за собственную судьбу. Но нужно все же различать трусость на поле боя и боязнь выступить против мощной отлаженной государственной машины. Есть огромная разница между славной смертью героя на поле брани и позорной смертью осужденного от руки палача. Если бы булгаковский Пилат, каким он показан в начальных главах, решился пойти против власти кесаря и спасти Иешуа, это выглядело бы совершенно неправдоподобно. К готовности к такому решению прокуратор приходит только в последних главах, в жестоких муках совести осознав, что жить с таким грузом в душе ему нестерпимо:
«Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?
– Да, да, – стонал и всхлипывал во сне Пилат.
Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача!»[3]

Что касается волчьих глаз Пилата, то напомню, что точно такие же глаза описаны Булгаковым и у Левия: «Пришедший человек, лет под сорок, был черен, оборван, покрыт засохшей грязью, смотрел по-волчьи, исподлобья»[4]. В своем криминалистическом угаре Барков даже не понял, что имеются в виду не собственно сами глаза, шкура, лапы и хвост, а всего лишь волчий взгляд исподлобья. Именно таким взглядом смотрит на Ликоспастова Максудов в «Театральном романе»: «Ну вот, – крикнул он обиженно и жестом всех призвал в свидетели, – поглядите: смотрит на меня волчьими глазами. Это в благодарность за хорошее отношение!»[5]


В художественных произведениях герой часто попадает в ситуацию, требующую от него нелегкого нравственного выбора, определяющего судьбу. Но преступником, по самому смыслу этого слова, можно назвать только человека преступившего какие-то общепризнанные нормы закона и морали. Пилат же не преступал ни первых, ни последних! Наоборот, преступником с точки зрения закона его времени является именно Иешуа, а Пилат лишь исполнил предписанное ему служебным и гражданским долгом. И неважно, что долг этот он выполнил не от преданности Риму, а от трусости за свою жизнь. Важно, что никакого преступления он не совершил, ибо преступлением может быть названо лишь то, что заслуживает наказания по законам общества. Пилат же, повторяю, ничего не нарушил. Нет закона, по которому он может быть осужден. Единственным его судьей в данном вопросе является он сам и его собственная совесть. Если признать Пилата преступником, то придется признать преступником и Баркова за аналогичное малодушие при принятии добровольного решения о переходе на работу в КГБ.

Пилат осознал, что ошибся в своем решении и терзается муками совести, но для общества прокуратор неподсуден, поскольку никого не предал и не обманул. Если бы он преступил закон и спас Иешуа, это был бы настоящий героический акт самопожертвования с его стороны, так как Каифа, несомненно, отправил бы донос в Рим. Но нельзя же требовать от человека героических поступков за пределами его служебного долга, в таких случаях каждый имеет право выбрать свой путь сам. Поэтому единственный законный судья Пилата перед людьми, – это его же собственная совесть. Она оказалась слишком слаба, чтобы спасти Иешуа от казни, но ее хватило, чтобы сделать его жизнь после этого нестерпимой.
__________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 645.
[2] Там же, с. 357.
[3] Там же, с. 645.
[4] Там же, с. 653.
[5] Булгаков М. А. Театральный роман. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 192.

В художественных произведениях герой часто попадает в ситуацию, требующую от него нелегкого нравственного выбора, определяющего судьбу. Но преступником, по самому смыслу этого слова, можно назвать только человека преступившего какие-то общепризнанные нормы закона и морали. Пилат же не преступал ни первых, ни последних! Наоборот, преступником с точки зрения закона его времени является именно Иешуа, а Пилат лишь исполнил предписанное ему служебным и гражданским долгом. И неважно, что долг этот он выполнил не от преданности Риму, а от трусости за свою жизнь. Важно, что никакого преступления он не совершил, ибо преступлением может быть названо лишь то, что заслуживает наказания по законам общества. Пилат же, повторяю, ничего не нарушил. Нет закона, по которому он может быть осужден. Единственным его судьей в данном вопросе является он сам и его собственная совесть. Если признать Пилата преступником, то придется признать преступником и Баркова за аналогичное малодушие при принятии добровольного решения о переходе на работу в КГБ.

Пилат осознал, что ошибся в своем решении и терзается муками совести, но для общества прокуратор неподсуден, поскольку никого не предал и не обманул. Если бы он преступил закон и спас Иешуа, это был бы настоящий героический акт самопожертвования с его стороны, так как Каифа, несомненно, отправил бы донос в Рим. Но нельзя же требовать от человека героических поступков за пределами его служебного долга, в таких случаях каждый имеет право выбрать свой путь сам. Поэтому единственный законный судья Пилата, – это его же собственная совесть. Она оказалась слишком слаба, чтобы спасти Иешуа от казни, но ее хватило, чтобы сделать его жизнь после этого нестерпимой. (С.Ц.)
Просто блестяще, Сергей...снимаю шляпу.. А упрёки гебиста Баркова( ведь и он выполнял свой "долг "закладывая коротковолновиков-любителей ) в отсутствии совести у гос. мужа Пилата-это нечто..

Спасибо, Ваше мнение для меня существенно, но почему Вы не пользуетесь кнопкой "Ответить с цитированием" справа внизу каждого сообщения? С выделенными цитатами форум читается намного лучше.

Иуда казнен именно так, как испокон веку казнят предателей, доносчиков и шпионов. Смерть в канаве или под забором обычное дело в таких случаях. Эшафота или лобного места такие люди просто не заслуживают. Действия Пилата совершенно естественны. В желании отомстить настоящему предателю он не одинок и «трусливая месть» здесь не при чем. На месть направлены и первые помыслы единственного ученика бродячего философа – Левия Матвея – «<…> я зарежу Иуду из Кириафа, я этому посвящу остаток жизни»[1].

Несомненно, что смерть Иуды ни на йоту не уменьшает вину Пилата и ее последствия. Но на этот счет не обманываются ни Булгаков, ни Пилат: «<…> прокуратор все силился понять, в чем причина его душевных мучений. И быстро он понял это, но постарался обмануть себя. Ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно упустил, и теперь он упущенное хочет исправить какими-то мелкими и ничтожными, а главное, запоздавшими действиями. Обман же самого себя заключался в том, что прокуратор старался внушить себе, что действия эти, теперешние, вечерние, не менее важны, чем утренний приговор. Но это очень плохо удавалось прокуратору»[2].

Как видим, булгаковский Пилат «все знает и понимает» вполне правильно с учетом своего исторического менталитета.
_________________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 656.

[2] Там же, с. 636.

Булгаковский Пилат не предавал Иешуа, поэтому нет никаких оснований называть его предателем. Нельзя его назвать и преступником. Пилат грешен, но, как мы уже отмечали, его вина лежит вне пределов земной юрисдикции и находится в исключительной компетенции вышних сил. Так же нет никаких оснований считать Пилата и лицемером. С Каифой прокуратор говорит совершенно открыто, а Афраний прекрасно понимает истинный смысл всех его иносказательных слов.

Пилат понимает, что угрожать лично «бесстрашному» Каифе бесполезно. Ради интересов народа Иудеи, в том смысле, как он их понимает, Каифа готов на все. Поэтому Пилат и пытается нанести удар в единственно по его мнению слабое место, и угрожает всему народу Иудеи. Но позиция Каифы оказалась неуязвима и здесь, поскольку, по его мнению, отказ от веры отцов большее зло, чем римские мечи: «Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ!»[1]

Рассуждения Баркова о подлости Пилата неправомерны, поскольку убийство предателя и доносчика в любом обществе рассматривается не как подлость, а как акт справедливой мести, тем более, что законных способов наказать таких людей, как правило, нет, что в полной мере относится к Иуде.
_______________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 365.

Ув. Фил!


Зачем вы так легко поверили измышлениям о Баркове? Разве это пустомеля дал вам хоть единое доказательство того? Он ведь сослался на мстительные мемуары какого-то , возможно и вымышленного им же самим, лица.

Зачем вы, рекомендовавший мне прочитать работу Толстого "В чем моя вера", где тот рассуждает о нравственных понятиях в тезисах "Не суди!", - тотчас согласились с клеветником?

По прочтению этого произведения мне подумалось сначала, что рекомендовав именно мне его к прочтению, Вы решили указать на недопустимость критики тса. "Не суди!" ...

Да, я критикую критикана. Я понимаю, что сужу, но я это делаю в отношении судии, судящим обо всём.
И еще если бы критиковал только - полбеды. Ведь злобно высмеивает, оскорбительно глумится он над дьяком Кураевым, выдумал какую-то злобную чушь о Баркове, произведя его в полковники(! ), над брышней - на кураевском сайте... Над пользователями виртуальной БЭ... Так далее - до бесконечности, пользуясь своей безнаказанностью, мерзавец издевается над любым существом, не могущим дать ему законного отпора.

Он пользуется беспрекословной поддержкой корумпированного модератора "зепа", вытирающего с сайта всё, что может не понравится этому демагогу. Всё что показывает того в неприглядном свете. И вы решили войти в их компанию? Браво!

Неужели кому-то может показаться невозможным сотрудничества Сергея Цыбульника с органами Государственной Безопасности? Неужели кто-то думает, что так уж тяжело изготовить виртуальные дневники и письма, это подтверждающие? Элементарно. Не сложно преподнести и документы, подтверждающие многолетнюю работу Цыбульника на его любимой ассенизационной работе, тем более, что самим в любви тса к этому делу, убедиться несложно. (Достаточно поднять его прошлые писания... если их сохранил корумпированный Zep)

Там почему же вы так легко поверили клеветнику, когда он заявил о принадлежности своего противника к лагерю чекистов?

... - так писал Лев Николаевич Толстой.

Вам мало грязи, которую развел этот графоман? С какой же целью вы рекомендовали мне , а не тса, прочитать это великое во всех отношениях произведение? Как всё это совместить с вами одним?

Уважаемый Венди. Работы эти я рекомендую ВСЕМ,а не Вам одному.
Вот кстати ещё одна по теме Кураева и Баркова( и не так важно кем он был по профессии) Они признаюсь не особо интересуют меня как личности, важна их вера( и вытекающая из неё- нравственность)
Вера же их позволяет или заставляет лгать на роман ,на самый дух его( Кураев кстати и сам этого не отрицает,есть ссылки)А вот этого ни я ,ни Сергей допустить не можем....Не могли бы позволить подобного себе думаю ни Толстой ( судил ,разоблачал и попов и власть),ни тот же Ганди.
Прочтите работу Льва Николаевича "Церковь и государство"( а Кураев и Барков как раз и есть представители церкви и государства) и Вы всё поймёте. Если скажем Ульянов- Ленин лгал о вере Толстого(" поповщина","юродивый во Христе"),то я не могу не писать и не говорить об этом,правда?Так и эти двое лгут о всём святом,что шло из сердца писателя в романе МиМ. Но не личности( люди они вне всякого сомнения-заблудшие, и должности их,как у Пилата и Крысобоя-очень плохие)) судим мы,а идеи. Идеи судил и Христос.Отверг и осудил одну,и дал миру новую. Не так ли?
П.С. Простите,не видел ни одного оскорбления здесь,на этой ветке в Ваш адрес со стороны Сергея.
От вас же в его -неоднократно. Модератор сотрёт и будет прав.

[quote name='ФИЛ' date='17.1.2008, 4:21' post='2827
Идеи судил и Христос.Отверг и осудил одну,и дал миру новую.
[/quote]
Извини, братишечка. Увы, ошибаешься.
"Я пришёл не разрушить, а дополнить" - Его слова.
Он всегда себя считал правоверным иудеем и все обряды соблюдал.

Не будем голословными. Примеры - в студию, плиз.

Извини, братишечка,я не о церковном Христе говорю,не в теме ты... О Христе-Иешуа, чтоб тебе понятнее ,братишечка,было.

Если так, то Иешуа-то точно никакой новой идеи миру не давал.
Это Левий потрудился.

Или плохо роман читал,братишечка,или ничего не понял. Так тоже бывает. Левий "постарался" извратить его учение,в чём и преуспел.Вот оно в нынешнем церковном виде так и выглядит. А вообще советую прочитать работу Толстого "В чём моя вера?"Тогда можем предметно поговорить.

Да ты ж сказал: "Отверг и осудил одну, дал миру новую".
Как дал-то интересно?
Впрочем, нам обоим вполне понятно. Через Левия всё получилось.
Ни Иешуа, ни Христос, ни Сократ не оставвили миру ни строчки.
Может быть так и надо?
Я не знаю.
В любом случае левиев читаем приходя к вере.
И придя к вере бываем так же тверды и самоуверенны, как они.

Давай ,брат, так...прочитай,обсудим...даже церковники признают,что Иешуа-Христос у Булгакова -толстовский. Вот и прочти.
Будь здоров.
http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0152.shtml

На этой ветке - да, действительно. Я сюда просто не заглядываю и ничего из его обличений не читаю. Не хватало мне еще его грязи! Потому-то тут и нет его мерзостей, что я тут - впервые. Так ведь речь и не обо мне.
То, что он на меня брызжет желчью, - это его личное дело. Меня это меньше всего волнует.
Он занимается этой грязью не первый уже год, кроме того, собственную грязь, которой тса провоцирует остальных, он, тщательно изменяет , добившись нужного эффекта и, - затем, удаляет.
А вы как думали?
Но есть его грязь, опрометчиво оставленная в прошлые разы, корректированная, переделанная, подчищенная, и вылизанная с раскрашиванием, которую он уже не сможет исправить даже с помощью модера, разве тот её удалит.
Вот там он весь, как на ладони. Патологический и лживый, не то, что СУДЯЩИЙ, но более того, только осуждающий всех и всё. На этой ветке он расправляется лишь с неугодным ему Барковым, зато на других, где идет полемика, его можно увидеть во всей его желчно-злобной красе. Изысканно - витиеватой. Он гордится этим и хвастается, что никогда не позволяети себе делать ошибок! - (явная мания величия)
Если вы захотите в том убедиться, - вы сможете это легко проверить. Было бы желание.

Дружочек, соседушка! Я конечно читал эту статью, но когда-то... когда-то...
Помню. Но всё равно перечитаю. Стоит того.
Но знаешь, первые строчки всё сразу освежили в памяти - и
Только не обижайся: у меня стойкое впечатление, что Толстой пишет не о том, во что верит. Но о том во что хочет верить.
До завтра наверное. Статья Толстого длинная.

Работу,а точнее трактат( не статья это,дружок, а большая философско-религиозная работа) ты не читал( в этом не сомневаюсь,иначе

не задавал бы таких вопросов) ,а "стойкое впечатление" уже сложилось....Боюсь,что дружок не стоит тебе её читать...всё одно похоже под своё "впечатление " подгонишь...Если полагаешь,что никакой новой идеи Иешуа миру не дал...о чём говорить...Скажи,за что же его распяли в романе?..Ты где-то писал,что он победил. В чём же его победа?

"Все смиряются. Он не признал Её. Потому, что уже успел узнать Истину. Он уже успел понять, что любая Власть, любая Догма владеющие умами и сердцами людей явления временные. Что есть Истина, соприкасающаяся с вечностью. Власть пререзала волосок. И он вошёл в вечность. И он достиг Света. "
Твои слова, дружок?Это ли не новое ,что он нёс людям?" Все люди добрые"-вторая весть.Отсюда-не воюй,не осуждай, не отвечай на зло злом,все люди-братья. Третья-Отношение к собственности и деньгам-Левий. (бросил деньги на дорогу). Крысобой-бросил бы вероятно туда же оружие. Истина же соприкасающаяся с вечностью-это Любовь ,Он действительно представлял угрозу храмовой вере иудеев, так как его вера не требовала корыстных посредников между Богом и человеком-жрецов,признавала равенство всех людей,не требовала вообще никакой внешней власти.Каифа хорошо понял чем это грозит,понимают современные церковники и правительства.И потому под видом истинного Христианства Иешуа (Христа)миром исповедуется лже-Христианство Левия Матвея( Павла-Савла).В Евангелие учение Христа(Иешуа) отражает Нагорная проповедь в точном переводе с древнегреческого Льва Толстого.(см. "Четвероевангелие" Льва Толстого).

Уважаемый Фил,

Хочу предостеречь Вас, что в лице Жоры Жука-Vendi (Vidoka на форуме БД) Вы имеете дело с психически нездоровым человеком. Об этом свидетельствует не только его нынешняя маскировка под женским платьем, но и периодические приступы явного психоза, перемежаемые периодами относительной ремиссии.

Разумеется с ним, как и со многими шизофрениками, можно, как Вы выразились, интересно поговорить, так как Жук достаточно начитан и даже, как и Барков, прекрасно владеет английским языком. Но учтите, что еще более интересно Вы могли бы побеседовать с самим покойным Барковым или ныне здравствующим диаконом Кураевым. Их эрудиция несравненно выше. Но мечтаете ли Вы о такой дискуссии? Вряд ли. Ведь выводы из своих знаний подобные люди делают не по принципам логики, а только по принципам доказательства нужных им тезисов.

Самый обычный метод Жука-Vendi это наглая ложь.

Например, он пишет Вам: «На этой ветке - да, действительно. Я сюда просто не заглядываю и ничего из его обличений не читаю. Не хватало мне еще его грязи! Потому-то тут и нет его мерзостей, что я тут - впервые». Но модератор уже неоднократно очищал эту ветку от его мерзостей. Думаю Пьеро не откажется подтвердить, что первое засорение данной темы Жуком-Венди состоялось еще 24-25 декабря прошлого года (предупреждение модератора осталось). После этого Жук пытался затеять склоку еще несколько раз, не понимая, что на лай бродячих собак я обращаю больше внимания, чем на него. Кстати одно его сообщение в теме все же осталось. Ссылку давать не буду, пусть сам ищет. Другой пример. Посмотрите каким образом Жук-Венди пытается «опровергнуть» принадлежность Баркова к КГБ. Жук пишет: «Он ведь сослался на мстительные мемуары какого-то, возможно и вымышленного им же самим, лица». На самом деле нетрудно убедиться, что я ссылаюсь на воспоминания шести радиолюбителей, а вовсе не одного да еще «вымышленного лица».

Вот часть введения к моей книге:

Цитата

Из собственных работ Баркова можно понять, что их автор имел какое-то отношение то ли к инженерной, то ли к юридической деятельности: «Да мало ли найдется и таких, у кого диссертация о светлых булгаковских образах уже на подходе, а тут откуда-то взялся этот то ли инженер, то ли юрист, ну не литератор, словом, и испортил обедню…»[1]. Ну прямо как в сказке – «ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверюшка». Но согласитесь, что подобная смесь инженера с юристом абсолютно противоестественна. Так какая же «неведома зверюшка» была заброшена в булгаковедение по воле рока? Ведь в области литературы известен только один вид инженерии – «инженеры человеческих душ» – именно так назвал советских писателей Сталин на встрече 26 октября 1932 года. Но от литературы Барков решительно отмежевался, значит «инженерил» он в каком-то другом месте.

Попытавшись найти какие-то биографические сведения о Баркове в Интернете, я сначала наткнулся на глухой вакуум: ничего! Но неожиданно попалась ссылка на радиолюбительский сайт, потянулась ниточка, и постепенно на свет божий, наконец, выплыли столь тщательно скрываемые Барковым обстоятельства его биографии. В советское время ему не было никакой нужды стесняться выбранной профессии, но с распадом СССР она стала совершенно не престижна, особенно для литературоведов. Поэтому и изъяснялся Барков о ней исключительно эзоповым языком, ведь за понятиями «не инженер», «не литератор», «не юрист» по папе скрывался самый тривиальный полковник КГБ! Эта неприятная тайна могла бы еще не скоро просочиться наружу, но на свою беду Барков был еще и активным радиолюбителем, поэтому упоминания о его таинственной профессии содержатся в самых различных радиолюбительских источниках, от простых воспоминаний в Интернете, до печатных материалов. Например, клуб Маррад (МАРиупольский РАДиолюбитель) в бюллетене «Радиоклуб» № 5 за 2005 г. опубликовал письмо Баркова под названием «Завещание Альфреда Баркова» с таким предисловием: «Ветеранам радиолюбительства Мариуполя хорошо был знаком один из легендарных радиолюбителей Украины , наш земляк, офицер госбезопасности, мастер спорта международного класса по радиосвязи, талантливый коротковолновик и литератор Альфред Барков UT5AB»[2].

Все приводимые мною после этого цитаты взяты с радиолюбительского сайта http://www.uarl.com.ua/, где создан специальный раздел посвященный Баркову «Воспоминания о Баркове Альфреде Николаевиче UT5AB» (http://www.uarl.com.ua/ut5ab/). В том числе там же приведены и его основные литературные работы. Право же нужно быть полным идиотом, чтобы полагать, что такой сайт можно создать с целью фальсификации, ведь воспоминания о Баркове это ничтожная его часть. Да и создан этот сайт целых восемь лет назад! Кроме того Жук-Венди как всегда нагло врет, утверждая, что это «мстительные мемуары». Наоборот, воспоминания написаны с необыкновенной любовью и уважением к Баркову, ибо вспоминающие фаны радиолюбительства, а не «Мастера и Маргариты». Авторы этих воспоминаний предлагают, чтобы имя Баркова было присвоено Центральному спортивно-техническому радиоклубу Украины, но этому мешает именно печальное пятно на его биографии – служба в КГБ.

Нагло врет Жук и о том, что я провоцирую людей, а потом «тщательно изменяю, добившись нужного эффекта и, - затем, удаляю». В глупости этого высказывания крайне легко убедиться, поскольку мои слова всегда цитируются моими оппонентами, поэтому нетрудно убедиться, что свой текст после ответа мне я не изменяю. Я дорабатываю и правлю только текст данной книги, но это вполне естественно. Зато сам Жук действительно всегда переписывает именно свои посты. Здесь эта информация к сожалению не показывается, но на форуме БД, где он писал под псевдонимом Vidoc, обычное число редактирований его сообщений составляло от 6 до 10 раз!

Слава богу, что на данном форуме действительно «есть его грязь, опрометчиво оставленная в прошлые разы», с ней Вы можете ознакомиться по темам

Методы ведения литературных дискуссий 1 http://www.bulgakov.ru/ipb/index.php?showtopic=48&st=0
Методы ведения литературных дискуссий 2 http://www.bulgakov.ru/ipb/index.php?showtopic=108

Там можно найти все, что "вполне достаточно и определенно характеризует" этого господина(жу), в т.ч. некоторые из пунктов его явного помешательства:
- утверждение, что я развалил какой-то сайт с бесценными фотоматериалами;
- утверждение, что "Кураев выгреб со своего сайта все почти нечистоты этого негодяя" (на самом деле ссылки изменились потому, что модератор сайта изменил число сообщений на одной странице).

В заключение для примера приведу несколько писем, которыми осаждает меня сей господин(жа):

Vendi Ты тупа ФАНТАСТИЧЕСКИ, чума придурочная, тса!
Подбери слюни, коза драная и шаркай от меня подальше, - зенки выму, косы выдергаю, и скажу, что так и было. Ясно?
И не приставай ко мне, грымза идиотская. Пошла нах!

Vendi Ты где живешь, чмо залупистое? Ты тут доквакаешься. Я тебя-таки достану.

Ничего не скажешь, скромная девица. По-моему невооруженным глазом только по лексикону видно, что интеллект этого человека, несмотря на внешнюю образованность, ниже плинтуса. Верх его убожества это тупые примитивные угрозы в адрес моей дочери и совместное с его приятелем Евгением сортирное стихотворение, достойное увенчать памятник их тупости на данном форуме: «Пустые бельмы АВАТАРА зальём мы саками мочи, так что несчастный насекомый, тотчас заблудится в ночи». Подобная навязчивая ненависть к мерещащимся насекомым кстати весьма характерна для сумасшедших…
_________________________________________________________________
[1] Барков А. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение. – http://m-bulgakov.narod.ru/master-94.htm

[2] Поспелов С. Маленькое предисловие. Текст письма UT5AB. – http://www.uarl.com.ua/ut5ab/ur8in.htm

Повторы самого себя. Сплошная ложь и брехня.

Для Фила:

Вот посмотрите на эту ситуацию глазами Толстого:

Удивительное дело! В последнее время мне часто случалось говорить с самыми различными людьми об этом законе Христа -- непротивления злу. Редко, но я встречал людей, соглашавшихся со мною. Но два рода людей никогда, даже в принципе, не допускают прямого понимания этого закона и горячо отстаивают справедливость противления злу. Это люди двух крайних полюсов: христиане патриоты-консерваторы, признающие свою церковь истинною, и атеисты-революционеры. Ни те ни другие не хотят отказаться от права насилием противиться тому, что они считают злом. И самые умные, ученые люди из них никак не хотят видеть той простой, очевидной истины, что если допустить, что один человек может насилием противиться тому, что он считает злом, то точно так же другой может насилием противиться тому, что этот другой считает злом.
Недавно у меня была в руках поучительная в этом отношении переписка православного славянофила с христианином революционером. Один отстаивал насилие войны во имя угнетенных братьев-славян, другой -- насилие революции во имя угнетенных братьев -- русских мужиков. Оба требуют насилия, и оба опираются на учение Христа.

Движение к добру человечества совершается не мучителями, а мучениками. Как огонь не тушит огня, так зло не может потушить зла. Только добро, встречая зло и не заражаясь им, побеждает зло.

По всем толкованиям объясняется так, что надо стараться помириться со
всеми; но если этого нельзя сделать по испорченности людей, которые во вражде с тобою, то надо помириться в душе -- в мыслях; и вражда других против тебя не мешает тебе молиться. Кроме того, слова: кто скажет рак( и безумный, тот страшно виновен, всегда казались мне странными и неясными. Если запрещается ругаться, то почему избраны примеры таких слабых, почти неругательных слов? И потом, за что такая страшная угроза тому, у кого сорвется такое слабое ругательство, как "рака", то есть ничтожный?

Но мало того, стоило мне понять, что слова Христа запрещают всегда
всякий гнев против кого бы то ни было, чтобы смущавшее меня прежде
запрещение говорить кому-нибудь слова рака и безумный получило бы тоже
другой смысл, чем тот, что Христос запрещает бранные слова.

Мы гневаемся, делаем зло людям и, чтобы оправдать себя, говорим, что тот, на кого мы гневаемся, пропащий или безумный человек. И вот этих-то двух слов не велит Христос говорить о людях и людям. Христос не велит гневаться ни на кого и не оправдывать свой гнев тем, чтобы признавать другого пропащим или безумным.

И не только своего гнева не признавай не напрасным, но чужого гнева на себя не признавай напрасным, и потому: если есть человек, который сердится на тебя, хоть и напрасно, то, прежде чем молиться, поди и уничтожь это враждебное чувство,
ст. 23, 24. Вперед старайся уничтожить вражду между собою и людьми, чтобы
вражда не разгорелась и не погубила тебя, ст. 25, 26.

Я представил себе, что всем нам и нашим детям с детства словом и примером
внушается не то, что внушается теперь: что человек должен соблюдать свое
достоинство, отстаивать перед другими свои права (чего нельзя иначе делать,
как унижая и оскорбляя других), а внушается то, что ни один человек не имеет
никаких прав и не может быть ниже или выше другого; что ниже и позорнее всех
только тот, который хочет стать выше других; что нет более унизительного для
человека состояния, как состояние гнева против другого человека; что
кажущееся мне ничтожество или безумие человека не может оправдать мой гнев
против него и мой раздор с ним.

Так кому это нужно было бы читать? - Вот видите... :0) Спасибо Вам еще раз.

Думаю. что именно Жуку-Венди и полезно это почитать, к сожалению в его лексиконе слишком много грязных слов:

Воспитанием вас не подарили;
Жалко только родителей Ваших;
Вы дебил или олигофрен?
Кретин;
Негодяй;
Подонок;
Пшел вон, быдло;
Омерзительное насекомое,заползшее сюда кусаться;
Олигофр кусательный;
Мерзопакостнейшая из украинских мразей, отчего бы вам не выпить скипидару?
Вам нравится эта перепалка - и вы взяли сторону этого мудака, записавшись, тем самым, в его холуи;
Не кусайтесь, как вошь;
Если вами тут не станет смердеть, вы думаете - кто - нибудь расстроится?
Ослиное ваше упрямство вам не пригодится. Так и знайте, архитупица;
Какая-то у вас, нездоровая, по - моему разумению, педерастическая направленность;
Дешевый! Я же написал ясно: С ПИДОРАМИ НЕ ПЬЮ!
Пидарам не годится посылать. Твое дело подалдыкивать, козел;
Это я ли изображаю из себя тут умника - словесного эквилибриста, заваливая сайт центнерами ярко раскрашенных словесных испражнений?
Вы, зарекомендовавший себя отменной любовью к человеческим испражнениям и сюда затащили ваши отменные ароматы;
Фекальное искусство;
Любитель фекалий;
Нечистоты;
От вас вони много;
Зловонный;
Воняйте себе дальше до знакомства с Кондратом. Уже не долго вам осталось чирикать;
Жду в дальнейшем от вас вместо гнойных и ядовитых выделений, что-нибудь попользительней, на булгаковскую тему;
Раскрасили вашу лживую стряпню и, думаете от того она выиграет? ... Ужас! Что ни строчка, то про фекалии;
Более на эту зловонную ветку я не заглядываю, можете не трудиться;
Ты тупа ФАНТАСТИЧЕСКИ, чума придурочная!
Подбери слюни, коза драная;
Зенки выму, косы выдергаю;
Грымза идиотская;
Пошла нах!
Чмо залупистое;
Я тебя-таки достану.

Это старый список по состоянию на 15.10.2007. Право лень добавлять сюда новые перлы его премудрости, впрочем вот кое-что из его последних постов пролежавших увы некоторое время в этой теме:

Дегенерат;
Критикан;
Мерзавец:
Примитивный Тупильник.

И немножко из других тем:

Каналья;
Падаль;
Недоумок;
Дебил слабоумный;
Быдло черноротое;
Разговорчивая мерзость;
Деспот тиран малолетний;
Ты <...> снискал роль шакалёнка;
Холуи;
Продажное негро;
Ничтожество убогое.

Новый улов относительно невелик, поскольку запас слов у Жука-Венди, как и у Эллочки-людоедки все же ограничен.

Цитируемые слова вовсе не «вложены в уста самого Иешуа», они только снятся Пилату, то есть являются порождением его же собственного страдающего больного сознания. Это голос его собственной совести. Поэтому «тем более значимы» они не для обвинения, а для оценки глубины раскаяния прокуратора. Пилату снится, что «<…> сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением – ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив»[1]. Теперь самое большое подсознательное желание Пилата, чтобы Иешуа каким-то чудом остался жив, и они больше никогда уже не расставались:
«– Мы теперь будем всегда вместе, – говорил ему во сне оборванный философ-бродяга <…> – Раз один – то, значит, тут же и другой! Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя! <…>
– Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, – просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне.
Все это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона. <…> Он открыл глаза, и первое, что вспомнил, это что казнь была»[2].

Булгакова интересовала не навязываемая церковниками мнимая историческая вина еврейского народа, а причины преступного, с моральной точки зрения, бездействия человека, облеченного реальной властью. В той или иной мере этот вопрос затрагивается во многих его произведениях, начиная от рассказа «Красная корона» и продолжая пьесой «Бег». Но логическое завершение он находит только в романе «Мастер и Маргарита». Как отмечает Л. Яновская – «Фигура белого генерала Хлудова в «Беге» предшествует Понтию Пилату в «Мастере и Маргарите»»[3]. Но если у Хлудова действительно руки по локоть в крови, то грех Пилата не так очевиден – его руки формально чисты, и окровавлена лишь совесть. Фактически сам Булгаков ни в чем не обвиняет героя древних глав, булгаковский Пилат обвиняет себя сам, осознав, что невозвратимо потерял нечто, что невозможно уже вернуть. Авторское же отношение к сути вопроса выражено одним словом – «жестокий» – в последней фразе эпилога, как в первоначальном, так и в окончательном его варианте. Жестокость и есть основная суть и грех Пилата, как личности, а проявленное им кратковременное малодушие только следствие этого основного греха. И это слово, завершающее роман, показывает, что булгаковский Пилат прощен, но не оправдан. Кто бы ни был виновен в заранее подстроенной фабрикации обвинений против Иешуа, какова бы ни была реальная вина в этом Иуды и Каифы или даже всего еврейского народа, но Пилат МОГ СПАСТИ Иешуа от казни и не сделал этого только по причине того, что испугался за собственную жизнь и карьеру.
____________________________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 645.

[2] Там же, с. 645-646.

[3] Лидия Яновская. Обстоятельства цензурные? (главы из новой книги о Михаиле Булгакове). – http://magazines.russ.ru/urnov/2004/19/ia6.html

«Неслыханная дерзость» – звучит впечатляюще, если только не вспомнить некоторые цитаты:
«Прокуратор изучал пришедшего человека жадными и немного испуганными глазами»;
«Я устал, – ответил Левий и мрачно поглядел в пол. – Сядь, – молвил Пилат и указал на кресло»;
«Объясни, почему не сел в кресло? – спросил Пилат»;
«Сейчас тебе дадут поесть»;
«Зачем же лгать? – спросил тихо Пилат, – ты ведь не ел целый день, а может быть, и больше»;
«Я не сказал тебе – отдай, – ответил Пилат, – я сказал – покажи»;
«Ты, как я вижу, книжный человек, и незачем тебе, одинокому, ходить в нищей одежде без пристанища. У меня в Кесарии есть большая библиотека, я очень богат и хочу взять тебя на службу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыт и одет»[1].

Может Левий и не блещет в философском плане, но не настолько же он несообразителен, чтобы не понять, что всесильный прокуратор боится его суда и пытается его задобрить. Поэтому не стоит надувать щеки насчет необыкновенной дерзости Левия. Она вполне естественна. В иной ситуации Левий вряд ли осмелился бы так дерзить прокуратору, хотя бы потому, что сейчас он ищет не легкой и быстрой смерти для себя, а мести для Иуды. Следовательно, его жизнь ему сейчас очень даже нужна. Поэтому не неожиданно, а, наоборот, совершенно естественно звучат последующие слова Пилата – «Молчи, – ответил Пилат, – возьми денег»[2].

Утверждение Баркова, что пытаясь откупиться от Левия Пилат фактически признает свою вину, совершенно неправомерно, ибо свою вину Пилат признал задолго до встречи с Левием: «<…> прокуратор все силился понять, в чем причина его душевных мучений. И быстро он понял это, но постарался обмануть себя. Ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно упустил, и теперь он упущенное хочет исправить какими-то мелкими и ничтожными, а главное, запоздавшими действиями. Обман же самого себя заключался в том, что прокуратор старался внушить себе, что действия эти, теперешние, вечерние, не менее важны, чем утренний приговор. Но это очень плохо удавалось прокуратору»[3].

Окончательное прозрение приходит к Пилату во сне:
«И лишь только прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошел по ней вверх прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того все сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге. Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собою разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением – ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив. И, конечно, совершенно ужасно было бы даже помыслить о том, что такого человека можно казнить. Казни не было! Не было! Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны.
Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.
Вот, например, не струсил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в Долине Дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-Великана. Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?
– Да, да, – стонал и всхлипывал во сне Пилат.
Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача!
<…> Все это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона <…> Он открыл глаза, и первое, что вспомнил, это что казнь была»[4].
______________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 654-655.

[2] Там же, с. 655.

[3] Там же, с. 636.

[4] Там же, с. 645-646.

Кривая логика Баркова стремится исказить в нужном ему смысле каждый эпизод романа. Но на самом деле никакого унижения Пилата в разговоре с Левием нет. Афраний привел к нему именно того единственного человека, которого он хочет сейчас видеть:
«– Ах, если б я мог предвидеть! – морщась, заговорил Пилат. – Ведь мне нужно было бы повидать этого Левия Матвея…
– Он здесь, прокуратор!
Пилат, широко расширив глаза, глядел некоторое время на Афрания <…>»[1].

Только перед Левием прокуратор не прячет своего участия в судьбе Иешуа. Только с Левием он ищет хоть какого-то примирения. Только Левию сообщает Пилат, что этой ночью благодаря ему зарезан Иуда. Да, прокуратор свиреп и жесток, но в разговоре с Левием он не притворяется и ведет себя искренне, пытаясь хоть как-то облегчить свою душу. Еще вчера это было бы невозможно, но сейчас Левий для него человек, а не представитель презираемой прокуратором черни.

Если и правомерно говорить о каком-то самоуничижении Пилата, то оно отразилось совсем в других словах – «Почему? – темнея лицом, спросил прокуратор. – Я тебе неприятен, ты меня боишься?»[2]. Слова же, на которые ссылается Барков, всего лишь очередная безуспешная попытка прокуратора уговорить себя, что в смерти бродячего философа он не повинен – «Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, но я тебе скажу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо, если бы это было так, ты обязательно взял бы у меня что-нибудь. Имей в виду, что он перед смертью сказал, что он никого не винит, – Пилат значительно поднял палец, лицо Пилата дергалось. – И сам он непременно взял бы что-нибудь. Ты жесток, а тот жестоким не был»[3].
____________________________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 653.

[2] Там же, с. 655.

[3] Там же, с. 656.

Ну вот и вожделенный «рояль в кустах», ради которого Барков собственно и затеял весь этот вымученный и натужный концерт вокруг им же раздутой проблемы мифического антисемитизма Булгакова. Натянутость этого «однозначного» вывода просто потрясает. Ну почему же именно Горький, а не, к примеру, Короленко? В известности выступлений Короленко в защиту евреев убедиться не сложно:
«Во всех трех произведениях Короленко, посвященных евреям, проходит одна мысль: евреи не хуже христиан и относятся они к христианам лучше, чем христиане друг к другу. Открытым выступлением на защиту евреев в мрачные дни погромов Короленко к своему имени художника присоединил славное имя гуманиста»[1];
«Всеобщее внимание привлекает и публицистика Короленко. На кишиневский погром он откликнулся своим «Домом № 13» [1903]»[2].
А вот в аналогичных биографических источниках по Горькому поиск по ключам «еврей», «погром» и «семит» не дал никаких результатов[3]. Так же не дал результатов и поиск «антипогромных» памфлетов Горького на портале Яндекс. Это разумеется не значит, что таковых памфлетов не было, но это показывают, что определение «наибольшая известность» к ним совершенно не применимо. В данной области Горький был скорее известен не как писатель, а как общественный деятель. Он действительно активно участвовал в организации протеста писателей и общественных деятелей против антисемитизма. Но писал именно памфлеты, которые при всем желании никак нельзя соотнести с романом Мастера. А вот Короленко кроме публицистики посвятил проблеме антисемитизма и ряд художественных произведений.

Заслуги Горького перед еврейским народом неоспоримы. Когда неудачи царизма в первой мировой войне подняли волну антисемитизма – как всегда самыми удобными козлами отпущения оказались евреи – Горький вместе с Л. Андреевым и Ф. Сологубом написал письмо «К гражданам России» о положении евреев. Это письмо и анкета по еврейскому вопросу рассылались по инициативе журнала «Отечество» в 1915 году[4]. Тем не менее характерно, что именно к Короленко обратился Горький в 1916 г. с просьбой прислать для сборника «Евреи на Руси», а так же отдельного издания и перепечатки в четвертом издании сборника «Щит» статью «О мариампольской измене», в которой Короленко гневно заклеймил судебный фарс по поводу мнимой «еврейской измены»[5]. Что ж, если возможным прототипом Мастера действительно является В. Г. Короленко, то стыдится тут нечего. Владимир Галактионович Короленко один из достойнейших и уважаемых писателей-гуманистов России.
________________________________________________________________________
[1] Короленко, Владимир Галактионович. – Еврейская энциклопедия (изд. Брокгауза-Ефрона,1907-1913, 16 тт.) – http://slovo.ws/bio/rus/Korolenko_Vladimir...vich/index.html.

[2] Короленко, Владимир Галактионович. – Литературная энциклопедия, т. 1-9, 11, 1929-39. – http://slovo.ws/bio/rus/Korolenko_Vladimir...vich/index.html.

[3] Биография, Горький Максим (Пешков Алексей Максимович). Полные и краткие биографии русских писателей и поэтов. – http://slovo.ws/bio/rus/Gorki_Maksim/index.html

[4] Шахлиевич А. «Мариампольская измена». – Порто-Франко, № 18(814) от 12.05.2006. – http://www.paco.net/odessa/media/porto-fr/...06&nnumb=18

[5] Там же.

Как мы успели уже убедиться, ни малейших оснований для такого вывода роман не дает. Роман Булгакова содержит не конспирологический, а романный, художественный этический пласт, не имеющий никакого отношения к наивным толкованиям Баркова.


Самонадеянность Баркова очевидна – мои возражения ему аргументированы вполне должным образом. Но интересно другое, из слов Баркова следует, что фактически он предлагал «здравомыслящим людям» не возражать ему, даже если есть аргументированные возражения. То есть, по сути, Барков предлагал разделить с ним его веру а не логику.


Мало ли глупостей наговорил сей незаслуженно выпяченный Барковым критик? Например, он «установил», что «колено Маргариты семиотически связано с коленом Воланда и, следовательно, с его anus'ом»[1]. Трудно ли, развив подобную мысль, обосновать, что постоянным подчеркиванием болезненного состояния распухшего от поцелуев колена Маргариты Булгаков хотел привлечь внимание ни к чему иному, как к проблеме болящего, распухшего от поцелуев зада Люцифера, казнимого этой страшной пыткой его адептами на регулярных шабашах? – Легко! А отсюда уже один шаг и к возвышенным размышлениям о трагической дьявольской Голгофе и искупительных муках, претерпеваемых им по воле божией. – Все-таки Христа распяли один раз, а дьявола «распинают» на каждом шабаше… Но не лучше ли оставить эту проблему проктологам? Хоть Булгаков и был врачом, но вряд ли его волновала проблема болящего дьявольского зада. Впрочем можно найти и иное, разумное альтернативное толкование этой фразы: «колено Маргариты семиотически связано с коленом Воланда и, следовательно, с его <Золотоносова – С.Ц.> anus'ом». То есть речь идет о таком известном понятии, как дать под зад коленом. Такое толкование данной фразы вполне разумно, но боюсь, что Золотоносов до него еще не додумался.
_________________________________________________________________
[1] Золотоносов М. Слово и тело, или Сексагональные проекции русской культуры. Неформальное введение в антологию фаллистики // Петербургские чтения, 1992, № 1, с. 189.

Не могу не согласиться с этими разумными словами, но не могу и не подчеркнуть, что все сказанное можно поставить в упрек и самому Баркову. Слова М. Панина и Ю. Айхенвальда в полной мере применимы к его собственным теориям.
Более чем сомнительного достоинства прозрения Баркова вроде «возможно», «не исключено», «скорее всего», «на наш взгляд», «очевидно», «видимо», «вряд ли можно отрицать», «не вызывает сомнений», «не оставляет никаких сомнений», «не очень верится», «не могло не быть», «как видим», «можно видеть», «надо полагать» и др. точно так же, даже при наличии самого пылкого воображения, никак нельзя признать «вереницей прочно упакованных силлогизмов». Напрашивается, увы, печальный диагноз, поставленный Гоголем…

«В счете предметов в ряду числительных в русском языке число сорок стоит особняком. Десять, двадцать (от более древнего «два десять»), тридцать, и вдруг логический ряд нарушается, вместо «четырдесять» появляется сорок и снова: пятьдесят, шестьдесят и так далее. Почему? Дело в том, что на Руси когда-то число сорок было счетной единицей. Считали сороками дорогие звериные шкурки.

Царская казна была богата мехами, поступавшими в нее в виде «податей с сибирских и других инородцев». Первая оценка шкурок делалась в Сибири, в Москве их переоценивали и комплектовали в новые сорока. В подарки иностранным государям, а также при отправлении посольств в другие державы брались меха из лучших сороков.

Русские меховые сорока стали особенно знамениты после подарка царя Федора Иоанновича (1557-1598) цесарю Рудольфу. Щедрое пособие на ведение войны с турками удивило всю Вену и поставило в тупик при оценке присланных мехов.

Возможно, обычай считать сороками возник оттого, что на кафтан шло четыре десятка полных шкур. В этимологических словарях указано, что слово «сорок» родственно «сорочке» и, видимо, означало мешок, куда помещалось 40 шкурок.

За верную службу в награду из царской казны выдавали шкуры сороками, полусороками, четвертьсороками. «Дороги твои сорок соболей, а на правду-матку и цены нет» - говорили в старину.

Таким образом, общеславянское числительное «четыре десяте» было вытеснено словом сорок, которое заняло прочное место в счете предметов.

Число сорок также обозначало «довольно много». Считалось, что в Москве сорок сороков церквей, то есть очень много. Говорят: «Продли ему век на сорок сороков», «Уж сорок лет, как правды нет», «Если сорок родов породнятся, им врагов не бояться», «Свой глаз зорок, не надо и сорок».

Число сорок особо выделяется в православном обряде погребения. По религиозным представлениям, два дня после смерти человека душа его находится около тела, на Земле, ищет себе место. На третий день она покидает тело и возносится на небеса и в течение шести дней наблюдает обители святых и красоту рая. Она созерцает жизнь и радости праведных, забывает скорбь, которую чувствовала, находясь в теле и после выхода из него. Затем тридцать дней душа подвергается мытарствам в аду, наблюдает за мучениями грешников. И на сороковой день предстает перед Всевышним Судьей, подвергается Божьему Суду, где подробно разбираются все ее грехи и определяется место ее вечного пребывания: в раю небесном или в аду. В глубокой древности плач по умершему продолжался в течение сорока дней (сорокоуст). На сороковой день справляются большие поминки. По поверью, душа покойника в этот день последний раз сидит за столом, поэтому на стол для нее выставляется тарелка с едой и кладется ложка»[1].
___________________________________________________________________
[1] Багаев Е. Не числом, а уменьем. – http://nauka.relis.ru/50/9805/50805138.htm

Никаких признаков намеренно заданной автором системы ключей в романе нет. Нельзя все в мире рассматривать, как криптограмму или зашифрованный текст. Как мы убедились, при желании любой, самый обычный текст, любое имя могут быть истолкованы заранее установленным образом. Причем результат будет вполне осмысленный и тесно связанный с жизнью и деятельностью искомого лица. Весь метод Баркова по поиску якобы имеющихся в романе ключей сводится к их подбору к им же придуманным «замкам», конкретный вид которых заранее никак не оговаривается.

Главный вывод Баркова, что прототипом Мастера является Горький, совершенно неправомерен. Более того, даже в рамках концепции Баркова, Горький не подходит на роль Мастера, так как прославился в борьбе с антисемитизмом в первую очередь как общественный деятель. Художественных произведений этому вопросу он не посвящал, поэтому на роль прототипа Мастера скорее мог бы претендовать В. Г. Короленко.

Глава IX. О парадоксах в романе

«Вы водку пьете?»
М. А. Булгаков[1]

Вынесенная в эпиграф рядовая на первый взгляд фраза из пьесы Булгакова «Иван Васильевич» на самом деле парадоксальна в том смысле, что в беседе двух русских людей такой вопрос о водке звучит просто нелепо. И его внесение в текст пьесы могло преследовать только одну цель: побудить догадливого читателя вспомнить, что среди грозных российских царей – Ивана IV и Петра I – не русских не было. Следовательно, налицо явная подсказка автора: перед нами не русский царь из прошлого, а его современный грузинский аналог – Сталин – вырванный силой научной мысли из тех же кремлевских палат в квартиру простого инженера Тимофеева. Здесь Булгаков демонстрирует прекрасное владение приемами психологии, используя их для провоцирования неконтролируемых ассоциаций.

Известно, что Сталин неоднократно заявлял о своей готовности оставить пост генсека, но каждый раз, «поддаваясь» на уговоры остаться, еще туже закручивал гайки репрессий. Этот факт Булгаков блестяще обыгрывает в эпизоде, когда запершийся на чердаке «Иоанн» соглашается вернуться в квартиру только после настойчивых уговоров Тимофеева[2]. А если вспомнить, что указанный мотив ухода и возвращения Сталина в первую очередь касается двух жестоко обманутых им партийных функционеров – Зиновьева и Каменева, то становятся прозрачны исторические прототипы Бунши и Милославского. Волею автора они отправлены в этой трагикомедии на допрос в покои Сталина, и их дальнейшая судьба по возвращении уже предрешена безразличной репликой Иоанна-Сталина: «Пес с ними! Им головы отрубят, и всего делов!»[3] Именно после этих страшных слов и возгласа Тимофеева – «Это чудовищно!» – и следует сакраментальный вопрос о водке, чтобы «догадостный» читатель не мог промахнуться в восприятии текста.

Замечу, что Булгаков приготовил еще одну убедительную ассоциацию – инициалы царя одновременно расшифровываются и как Иван Васильевич, и как Иосиф Виссарионович! А как тонко обыграна автором ситуация, когда царское золото в кармане Сталина спасает его власть и помогает ему вернуться и упрочиться в Кремле – «Золото? Спасены!»[4]

Булгаков откровенно высмеивает манеру Сталина носить нелепую полувоенную одежду: «Вам нельзя в таком виде оставаться здесь Я советую вам переодеться»[5]. А в финале пьесы едко пародирует якобы чистосердечное, но на деле выбитое под пытками фальшивое раскаяние бывших большевистских вождей: «Бунша. Каюсь, был царем, но под влиянием гнусного опыта инженера Тимофеева Чистосердечно признаюсь, что я царствовал, но вам не изменил, дорогая Ульяна Андреевна»[6]. Здесь явный намек на фамилию Ленина – Ульянов. Известно, что под пытками обвиняемые признавались в самых страшных грехах против советской власти. Одно только они фанатично отрицали – что имели какие-либо злые помыслы против Ульянова-Ленина. Пророческим предвосхищением их «покаянных» речей на сфабрикованных сталинской властью процессах звучат последние слова Бунши: «С восторгом предаюсь в руки родной милиции, надеюсь на нее и уповаю»[7]. Именно такими славословиями в адрес истреблявшей их как бешеных собак советской власти и заканчивали в то время свои покаянные речи все осужденные оппозиционеры.

Несомненно, такой мастер альтернативных прочтений как Альфред Барков, сумел бы достойно трансформировать изложенные выше ключевые для понимания пьесы соображения в очередную стройную мениппею, я же скромно умолкаю, наведенное фантазирование не мой профиль. Я дарю эту новую идею альтернативного прочтения всем любителям Баркова. Пусть те, кто видит дальше и лучше меня, разовьют мои наброски и достойно продолжат их. Я же возвращаюсь к работе самого Баркова.


Слова Мастера – «Ну, Тверскую вы знаете?» – вполне соответствуют несколько излишне артикулированному, излишне информативному, отеческому, наставительному стилю беседы Мастера с «невежественным» Иваном. Тем более, что ни Мастер, ни Булгаков не знают, что их под микроскопом будет исследовать на парадоксальность бывший полковник КГБ. Из этого же ряда и слова «успокойте меня», «уж это вы оставьте, и навсегда», «не пишите больше»[8] и т.п. – самые обычные слова для сумасшедшего дома.
_____________________________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Иван Васильевич. Избр. произв. – К.: Дніпро, 1990, с. 341.

[2] Там же, с. 339, 341.

[3] Там же, с. 341.

[4] Там же, с. 342.

[5] Там же, с. 349.

[6] Там же, с. 367.

[7] Там же, с. 368.

[8] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 460, 461.

Небольшая ремарка.
Волновало Иешуа содержание пергамента без сомнения(умолял уничтожить),но трудно представить,согласитесь, Иешуа, тайком ,ночью вынимающего пергамент у Левия.( это уже был бы наверное не Иешуа) К тому же он прекрасно понимал, что не Левий так другой будет как -либо искажать учение. Ему важно было чтобы понял ошибки и уничтожил пергамент САМ ученик.
Но осуждать Левия он, конечно, не осуждал,так же как впрочем и никого другого.Бестолковый,но искренне преданный ученик( готов не задумываясь отдать жизнь за учителя) мытарь-Левий бросил деньги на дорогу,пошёл вслед за Иешуа, стал таким же нищим бродягой, разделяя все бытовые тяготы этой жизни. Справедливо помещён в Свет,как и разбойник на кресте в рай ( Евангелие).

Все бродяги -- воры и попрошайки. Его в дом пустил , а он уже стырить хочет что- то. И на женщин заглядывается. Так что к ним веры нету. Гнать их надо от своего дома метлой поганой. Пусть придут и работают , а мы уж их накормим . Иначе же гнать лопатой по попе. Ну и так далее.

Многие действительно,но не все. Иешуа и Левий в частности таковыми не являлись.Они- то как раз работали у хозяев,к тому же не за деньги,а за еду.
"Трудящийся достоин пропитания".

Я думаю, что слово умолял в данном случае всего лишь образная форма изъяснения для Иешуа. По хорошему умоляют стоя на коленях, унижаясь и т.п., что представить невозможно. Опять же, если, как я полагаю, Иешуа хотел перед судом кесаря дистанцироваться от Левия, чтобы не затянуть его с собой на лобное место, то слово "умолял" вполне для этого подходит. Своих не умоляют, а вот, например, "предлагал" или "уговаривал" в этом смысле можно было бы трактовать как разговор с единомышленником. А так Левий в речи Иешуа на суде безукоризненно выведен как полусумасшедший, чужой Иешуа человек.


Если бы от этого что-то зависело, вполне могу представить. Но не зависело ничего.


Совершенно верно. Это как результаты прихватизации. Если задним числом перебить всех современных нуворишей, на их месте оказались бы другие, а если продолжать этот процесс до бесконечности, то в итоге на их месте окажемся мы. А оно нам надо?


Насчет справедливости спорить не буду, но покой мне предпочтительнее.

ФИЛ прав, Иешуа и пугало, и тревожило то , что Левий вносит в свой свиток. Это были явно не безобидные вещи. Красть свиток конечно невозможно для Иешуа, Фил снова прав. Кроме того Иешуа умён не в шутку: что толку красть, если Левий по-памяти может написать заново? И второй вариант будет наверняка ещё "удачней"?
И вещи были не безобидные, повторю. Ведь откуда-то разлетелись слухи по всему Ершалаиму, что въехал он через Сузские ворота на осле? Кто-то перебудоражил народ настолько, что в город пришлось вводить войска?
Иешуа умный и проницательный человек. Он уверенно связывает все эти дикие слухи о себе и бунт в городе с пергаментом Матвея.

И ведь кто-то устроил бунт. Не Левий - кишка тонка. Не Каифа - уж понятно. Даже не Дисмас, Гестас и Варрраван - они хотели бы, да не готово было ничего, потому их и прихлопнули так легко, как мух.
Попользовались опытные люди Левием и его пергаментом.


А на лобном месте не казнили никогда. С него указы зачитывались. Это к слову.
И ведь и Евгений прав!! А то! Как можно бродягам доверять?! Эдак и цыганам доверять начнёшь. Бродяги сами друг-другу не доверяют и правильно делают! То, что Иешуа ни разу не попался в Ершалаиме на карманной краже или мошенничестве говорит только о его чрезвычайной ловкости и хорошем знании людской психологии.

Начал за здравие, а кончил...
Ещё раз повторяю ни Иешуа ,ни Левий карманными кражами и мошенничеством не занимались(это надо же такое предположить!)Деньги их не интересовали, у хозяев они зарабатывали исключительно - еду, Пьерро. Ты восхищался его Победой, а подозреваешь в мелком мошенничестве..Похоже и толстовский трактат так и не осилил,а ведь обещал .Не забывай пожалуйста,что Иешуа -абсолютный нравственный идеал романа,его фундамент.
Что касается волнений в городе....Вызваны они были безусловно тем, что говорил Иешуа...( Каифа здесь прав и он -то как раз определил намерения Иешуа в отличии от толпы совершенно точно).." Рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины ...." Но поняли его волнующиеся иудеи( в отличии от Каифы) примерно так же как и "понял "Левий...Никакого храма-здания он разрушать не предлагал..что он -слабоумный?

Свет тут никому из нас, на форуме булгаковской энциклопедии не грозит

ФИЛ, про карманные кражи и бродяг: и я, и Евгений просто пошутили. Прости.

По поводу Храма (уже без шуток): ты уверен, что толпа на храм нацелилась? Не на римлян? Могли первосвященника с лестницы спустить, такое у них бывало (с Иаковом братом Господним и др.). Но Храм - святыня. Храм ведь не церковь и не синагога. Храм означает - жилище Бога. Идею сломать Храм народ поддержать не мог. Такое невозможно.
Да и первосвященнику еслиб и наклали по шее, то за коллаборационизм с римлянами или искажения веры.
Я не думаю, что Иешуа занимался обличением нравов служителей Храма. Бичевать людей явно не его стихия.