Цитата(ержан урманбаев @ 22.8.2008, 8:39)
Замечательное фото июня 1914 года, как свидетель того, что даже в июне в Москве бывает очень холодно.
Если бы можно было бы предъявить драповое пальто Осипа Эмильевича в качестве вещественного доказательства моих утверждений! Да и другие ребята сидят отнюдь не в лёгкой и летней одежде.
Но это фото из другого года, времени и никакого отношения к роману "МиМ" не имеет.
Вот только летом, в жару подобные пальто могут носить только умалишённые. Вероятно, кто-то считает Мандельштама таковым. Впрочем, это мнение не оригинально.
По мне, так ребята просто одели наиболее шикарные свои вещи "на долгую память". И ничего более это фото не иллюстрирует.
Люди там все хорошие. Вот это точно.
Замечательный ответ, свидетельствующий о живучести принципа
"ничего не читал и никогда читать не буду, до всего сам догадаюсь". Опять мне пришлось, отложив в сторону написание книги с критикой Баркова, тратить время на дополнительное изучение данного вопроса. Но я об этом не жалею, информация всегда стоит потраченных на ее поиск усилий, так как позволяет вместо ничего не значащих общих фраз вида
«Люди там все хорошие», высказать более обоснованные суждения.
Прежде чем перейти к обсуждению Ваших ошибок в интерпретации снимка, позвольте подвести черту под обсуждением вопроса о летних пальто и перчатках.
Вам неопровержимо доказано, что летние пальто (в т.ч на подкладке) и перчатки существуют. Их носили, а точнее донашивали во времена Булгакова. Все необходимые ссылки я Вам привел в предыдущих сообщениях, поэтому повторяться не буду.Носить летние пальто и перчатки в СССР перестали потому, что при советской власти достать даже обыкновенное, но приличное драповое пальто было большой проблемой, что уж говорить об элегантных летних пальто на шелковой подкладке и тончайших лайковых перчатках? В наше время мода на эти вещи возвращается и недалек тот день, когда Вы среди лета увидите элегантного господина в легком летнем пальто своими глазами. На самом деле одежда отлично спасает от жары. Если в жаркий день снять футболку, тело начинает ощутимо потеть – пот катится просто каплями.
Теперь вернемся к введшей Вас в заблуждение фотографии.
Прежде всего, вглядитесь в складки пальто Мандельштама справа на скамье и на рукавах. Никакой драп не ляжет такими элегантными складками, только легкая летняя ткань. Драп же –
«тяжелая плотная шерстяная ткань из пушистой пряжи» [Ожегов]. Аналогично пола пальто на колене сильнее бы отклонилась к низу.
Что касается одежды остальных, то на долгую память
«ребята» не одевались, так как заранее не сговаривались о встрече (см. ниже). На них самая обычная одежда того времени. Видимо Вы не знаете, что в те времена не принято было ходить даже летом с оголенными руками, без верхней одежды. Даже крестьяне себе этого не позволяли. Посмотрите на старые фотографии и убедитесь в этом. Не принято было и расстегивать ворот, про таких людей говорили «расхристанный», – то есть человек, у которого виден крест.
Теперь уточним дату снимка. Напомню, что О. Э. Мандельштам, К. И. Чуковский, Б. К. Лившиц и Ю. П. Анненков сняты в Петрограде в 1914 г. перед отправкой Лившица на фронт.
Обратимся к воспоминаниям Бенедикта Лившица [
Лившиц Б. Полутораглазый стрелец: Воспоминания. – М.: Худож. лит., 1991]. Я нашел их в библиотеке, но они есть и в Интернете –
http://www.ka2.ru/hadisy/streletz.htmlЛившиц пишет, что после того, как
«была объявлена всеобщая мобилизация» (с. 221)
«Петербург сразу ожил. Никому не сиделось за городом. По главным улицам шагу нельзя было пройти, чтобы не встретить знакомого» (с. 224).
Всеобщая мобилизация в России была объявлена вечером 17 (30) июля 1914 г. Следовательно, снимок не мог быть сделан ранее 18 (31) июля 1914 г., когда в газетах появилось сообщение об этом. Вот как описывает историю появления снимка сам Лившиц:
«Наголо обритый, в жакете поверх косоворотки, заправив брюки в сапоги, я мчался куда-то по Невскому, когда меня окликнули Чуковский и Анненков, приехавшие из Куоккалы попрощаться со мною. Спустя минуту к нам присоединился Мандельштам: он тоже не мог усидеть в своих Мустамяках.Зашли в ближайшую фотографию, снялись. У меня сохранился снимок, на обороте которого Мандельштам, когда я уже был в окопах, набросал первую редакцию стихотворения, начинающегося строкою: «Как мягкотелый краб или звезда морская».Сидим на скамейке вчетвером, взявшись под руку. У троих лица как лица, подобающе сосредоточенные: люди ведь сознавали, что прислушиваются к шагам истории. Но у меня! Трудно даже сказать, что выражало в ту минуту мое лицо. Я отчетливо помню свое тогдашнее душевное состояние. Всем своим внешним видом, от эмалированной кружки до знака за отличную стрельбу, мне хотелось подчеркнуть насмешку над собственной судьбой, надломившейся так неожиданно и застигшей меня врасплох, поиздеваться над молодечеством, которое уже вменялось мне в обязанность. Деланно-идиотская гримаса, перекосившая мои черты, была не чем иным, как последней вспышкой рассудка в непосильной для него борьбе. Через день я вышел бы на фотографии героем» (с. 225).
Итак с эмалированной кружкой в руках Лившиц мчался на призывной пункт. Но когда, в день объявления или позже? Ответ можно узнать у Чуковского:
«Война… Бена берут в солдаты. Очень жалко. Он по мне. Большая личность: находчив, силен, остроумен, сентиментален, в дружбе крепок, и теперь пишет хорошие стихи. Вчера в среду я повел его, Арнштама и мраморную муху, Мандельштама, в Пенаты, и Репину больше всех понравился Бен. Каков он будет, когда его коснется слава, не знаю; но сейчас он очень хорош. Прочитав в газетах о мобилизации, немедленно собрался – и весело зашагал» [
Чуковский К. И. Дневник (1901-1929), запись за 15-18 июля от 18.07(31.07).1914. – 2-е изд., испр. – М.: Совр. писатель, 1997, с. 67] (
Мраморной мухой назвал О. Мандельштама Велимир Хлебников).
Следовательно снимок сделан в точности 18 июля по старому стилю или 31 июля по новому стилю. А теперь самое интересное. Поговорим о погоде. Свои воспоминания о лете 1914 г. Лившиц начинает словами: «Лето четырнадцатого года выдалось бездождное и жаркое. Все, кто имели малейшую возможность, уехали из города. Петербург обезлюдел» (с. 214).
Как видите погода была жаркая, так что Ваше утверждение, что в
«июне бывает очень холодно» к данному снимку отношения не имеет, тем более что сделан он 31 июля по нашему стилю.
Замечу, что жара в тот год стояла повсеместно:
«Нужно отметить, что лето 1914 г. выдалось очень жаркое. Повсеместно была засуха. Вторая половина мая, весь июнь и июль стояла жаркая погода. Рожь еще уродилась довольно порядочная, а овес совсем сгорел. Лен, который крестьяне сеют в большом количестве, также сгорел. Травы были посредственные, сено же к осени стало очень дорого по причине неурожая его в других местах, а также вследствие военного времени» [Летопись Домашевской Успенской церкви Новгородской епархии Демянского уезда 2 благочинного округа // София. – 1997. – № 4.
– http://www.sophia.orthodoxy.ru/magazine/19974/letopis.htm].
Как видите, своим непризнанием очевидных фактов Вы причислили Мандельштама к лику
«умалишённых». Впрочем, если поверить Вашим словам, что на нем теплое драповое пальто, то он вообще полный идиот. Вероятно, кто-то считает Мандельштама таковым, это мнение не оригинально. Но Вы не правы. Очередной раз советую Вам читайте, читайте и еще раз читайте. Читайте мемуарную литературу, смотрите старые фотографии. Неужели
«хорошие люди» не заслужили такого уважительного отношения с Вашей стороны?
Вот Вам несколько фотографий и картин предреволюционного быта, которые, надеюсь, окончательно развеют Ваши заблуждения о
"лёгкой летней одежде". Я постарался выбрать те, где или «травка зеленеет», иди урожай спеет. Видно, что тепло, но
«умалишенные» почему-то не раздеваются: