Алекс Громов, Ольга Шатохина 
Многие первооткрыватели находили чудные земли и сказочные страны, а порой попадали в такие места, где и людей-то еще не было, первыми ступали на берега неведомых доселе островов. А какие книги могли бы быть скрасить досуг на необитаемом острове, если не считать сугубо прикладных справочников?
В первую очередь, конечно, иллюстрированное издание, так и названная – "Первооткрыватели" (предисловие и вступительная статья сэра Ранульфа Финнеса и Президента Королевского географического общества Майка Пэлина). Одними из самых древних, заслуженных путешественников, были финикийцы. В Ветхом Завете упоминаются морские экспедиции легендарного царя Соломона, предпринятые им вместе с правителем Тира в загадочный Офир. Причем, как говорится в библейском повествовании, именно Тир обеспечивал царя Соломона опытными мастерами по строительству Иерусалимского храма, а тирский царь Хирам отправил посольство с дарами для Соломона вскоре после его вступления на престол.
Тридцать веков назад финикийские корабли, военные и торговые, не имели себе равных во всем Средиземноморье. Морской порт финикийцев Библ, который находился у подножия Ливанских гор, был известен за несколько тысячелетий до нашей эры. Двадцать пять веков назад Ганнон из Карфагена (основанного финикийцами) с флотом из шестидесяти кораблей предпринял путешествие вдоль западного побережья Африки, основал восемь колоний и достиг "огромного морского простора", которым, по мнению историков, могла быть дельта реки Гамбия.
Первым из египтян-путешественников, о которых сохранились письменные свидетельства, был Хархуф, придворный двух фараонов и руководитель четырех экспедиций в Нубию сорок четыре века назад. "Из соображений безопасности экспедиция Хархуфа следовала не по реке, где был опасность подвергнуться нападению нубийских воинов, а пешком по пустынным дорогам вместе с солдатами и караваном ослов. Ослы были нагружены подарками фараона правителям Яма, а также едой и водой для людей и животных".
Но не стоит думать, что населявшие в Средние века Европу народы утратили желания совершать дальние странствия и радоваться виду новых земель. Превосходными мореплавателями были викинги, в зависимости от обстановки торговавшие или грабившие не только в северных морях, но и добравшиеся до берегов Америки. Согласно дошедшим до наших дней сагам, "Лейф Эрикссон отплыл на Запад из Исландии в неизвестные моря и нашел землю, где, по описанию, были мягкие зимы. Возможно, он дошел до Ньюфаундленда (современная Канада) и стал первым европейцем, вступившим на землю Нового Света почти за пять веков до Христофора Колумба".
После суши настала очередь морских недр… Освоение водных глубин связано с Жаком-Ивом Кусто, не только изобретшим более совершенный акваланг, но и построившим подводное жилье – обитаемые подводные капсулы, в которых люди могли жить на глубине.
А в современном, вдоль и поперек изученном мире честь исследования неведомых просторов досталась космонавтам…
Когда-то Бальзак сравнил главную героиню своего романа "Евгения Гранде" с "благородной греческой статуей", упавшей с борта корабля и навсегда потерянной в морской глубине. Новое издание знаменитого произведения о "самоотверженной душе" среди бурного житейского моря вышло в серии "Классика в кармане". В качестве иллюстраций в книге приведены редкие рисунки и гравюры. Но самой примечательной особенностью является имя переводчика – Федор Достоевский. Да-да, тот самый!.. Федор Михайлович с юных лет был ценителем творчества Бальзака, и русский перевод "Евгении Гранде" стал его литературным дебютом, первой опубликованной работой. "… на праздниках я перевел "Евгению Grandet" Бальзака (чудо! чудо!). Перевод бесподобный", – гордо писал тогда своему брату будущий автор "Преступления и наказания" и "Братьев Карамазовых".
Что же так ценил в книгах французского собрата русский мастер психологической прозы? Бальзак прослеживал водовороты страстей и эмоций в повседневной человеческой суете, замечал глубинные движения души в, казалось бы, обыкновенных поступках и делах. Он сводил в многогранную сложную систему разные характеры и ситуации, рассматривал их, будто в калейдоскопе, и постепенно создавал из пестрой мозаики единое полотно титанического масштаба, которое отображало реальность с удивительной точностью, и одновременно давало толкования и обеспечивало читателю возможность делать выводы.
Будь у Робинзона при себе сборник повестей и рассказов Амарии Рай "Первоцвет" и окажись Пятница женщиной – она была бы просто очарована этой книгой и вне всяких сомнений постоянно бы ее перечитывала. Прежде всего, потому, что для жительницы острова в южном море трудно подобрать более увлекательный способ получения самой разной информации о великой северной стране, где, впрочем, не всегда холодно, – о ее пестром настоящем и ностальгическом прошлом: "Запах летнего киевского воздуха, оказывается, не забывается. Это почти цветочный аромат с примесью то ли угольной пыли, то ли нагретой смолы, но довольно свежий, прозрачный. Вот он вновь, солнечный город…".
А сколь колоритна и выразительна целая галерея женских образов: от тех, кто привык тянуть лямку скромной жизни "…пристально осматривая свои владения. Каждый предмет обрел свое место лет двадцать назад и как будто застыл на нем. Любе казалось, что и паук, сидевший в углу в своем паутинном царстве, жил здесь всегда…" – до гламурно-блистательных красавиц, привыкших "…засесть в гобеленовое, красно-золотое кресло, спрятаться в его кокетливой глубине, словно под покровом старинного фиакра, и потягивать морозное шампанское". Любовь предстает на страницах книги в самых разных обличьях, будь то страсть, романтическая привязанность или жажда материнского счастья, впрочем, столь же не похожи друг на друга те, кто эти чувства вызывает или испытывает.
Понятие неведомого мира издревле ассоциировалось не только с удаленными в географическом смысле краями, но и с теми сферами, куда имеет доступ только дух человеческий в счастливый озаренный неземным сиянием миг молитвенного сосредоточения. Книга Кристины Кондратьевой "Икона XXI века. Кузнецовское письмо" посвящена творчеству современного иконописца Юрия Кузнецова, создавшего собственный уникальный живописный стиль – "бисерное" или, как его еще иначе называют, "жемчужное" письмо.
Иконы, написанные Кузнецовым, сияют и переливаются, будучи сотканными из множества разноцветных точек, словно из жемчужин, потрясая даже не слишком воцерковленного человека выразительной силой земного воплощения отблесков горнего мира. "Каждая точка на иконе как в голограмме несет информацию обо всем изображении. Благодаря богатству цветовой палитры явленный святой образ получается очень динамичным, что дает возможность глазу смешать цвета по своему восприятию – "по вере вашей да будет вам".
Сам иконописец так объясняет секрет своего творческого метода: "Икону надо творить в радости духа, гармонии и чистоте помыслов. Рука сама ставит точки: три, четыре, десять, двадцать… цвет невероятный, чистый и какой-то нежный. Специально так не нарисуешь. А как это получается, сам не знаю".
В настоящее время иконы, написанные Юрием Кузнецовым, можно увидеть во многих храмах и монастырях России, а также в галерее "Кристина" на Знаменке. Для прославленного старинного храма Покрова на Нерли им была создана икона "Покров Пресвятой Богородицы", а для Свято-Успенского кафедрального собора во Владимире – икона Владимирской Божьей матери.
Истории отечественной иконописи посвящена книга-альбом "Русская икона" Валентина Булкина. Красочное, богато иллюстрированное издание – в нем более 500 полноцветных репродукций – подробно раскрывает характерные черты всех иконописных школ, оказавших в то или иное время значительное влияние на развитие церковного искусства в нашей стране. Среди иллюстраций можно увидеть уникальные изображения икон, специально отснятых при подготовке этой книги, от древнейших, датируемых ХIII веком, до современных. И, конечно, приметные образцы стиля разных иконописных школ.
На Руси имя иконописца часто оставалось неизвестным, ибо считалось, что мастеру, запечатлевающему на досках божественные лики, подобает смирение, а не мирское тщеславие. Но имена величайших творцов все равно сохранились в памяти народной, попали в исторические и хроники и составляют теперь предмет нашей гордости. Работы прославленных мастеров иконописи: Алипия, Дионисия, Андрея Рублева, Симона Ушакова и других – в книге уделено особое внимание.
Текст, написанный кандидатом искусствоведения, видным специалистом по древнерусской иконописи и церковному зодчеству, помогает читателю разобраться в сложной символике икон и в полной мере понять их место в православной культуре.
Роман Бориса Пугачева "Школа обмана" повествует о самом начале 90-х годов прошлого столетия, которое для россиян было противоречивым временем – с одной стороны, рухнул железный занавес, открылись для простых и не очень граждан Европа, Америка и прочие части света. А с другой – оказалось, что не только жилищный вопрос испортил многих, но и финансовый – люди, пришедшие в нарождающийся российский бизнес, столкнулись не только с частично уцелевшей советской бюрократией (падкой на деньги и частенько готовой ради них на подлоги), но и множеством непредсказуемых ситуаций, никак не связанных с экономическими реалиями. Так, главный герой этого увлекательного романа, Родик, преуспевающий бизнесмен, пережил много удач и разочарований: "из успешного советского ученого, доктора наук, он, изменив многие убеждения, превратился в достаточно жесткого коммерсанта, хотя в нем до сих пор шла борьба с самим собой…".
Но не просто оставаться благородным, когда ты занимаешься продажей огромной партии противогазов, и практически в последний момент выясняешь, что выполнял ложный заказ. Оказывается, в одной из стран Ближнего Востока начали производство отравляющих веществ, действовало эмбарго, но тут одна организация заявила, что имеет огромную потребность в противогазах… И поэтому, как заявил Родику некий непростой человек, связанный с иностранной спецслужбой, "надо было доказать, что ваша страна поставляет на Ближний Восток товары двойного назначения, что… противоречит ряду решений Совета Безопасности ООН. Кстати, и у ажиотажа вокруг продажи редкоземельных элементов те же корни…".
Но вместе с бизнес-проблемами у Родика возникают и личные, в том числе семья, любовница и связи на стороне. Как ему однажды объясняет мудрый собеседник: "Деньги, власть – женщинам это нравится. Контроля над вами почти нет. Вот они, дефективные поступки, хотя внутри вы их осуждаете, но уже с этим живете. Рискну предположить, что случается влюбленность одновременно в нескольких женщин и не безответно. Думаете, вы стали неотразимым?".
К достоинствам романа относится как лихо закрученный сюжет, сочетающийся с психологическими выверенными портретами персонажей, так и тщательно описание реалий того времени, причем показанных в динамике.
Иногда для того, чтобы ощутить полное одиночество, никакие необитаемые острова не нужны, вполне сгодится большой город и неустроенная жизнь. В этом можно убедиться, читая сборник Анастасии Казанцевой "Мужчины, женщины и другие люди" – и осознать, что остров с плодами, пальмами и райскими птицами являет собой еще не самый худший вариант. По крайней мере, телефон у Робинзона был только в давно забытом рекламном ролике, а значит, на острове не придется использовать средство связи в качестве единственного спасения от клейма одинокой женщины. "Своим вниманием к телефону она как бы оправдывалась перед окружающими: "Вот он, мой спутник! Я вовсе не одна. Мой мужчина может позвонить в любой момент!".
Мотивы поступков мужчин и женщин в этой книге, порой, загадочны для окружающих, но для самого героя или, что чаще, героини, иных вариантов нет и быть не может. Например, отговорить женщину делать аборт – пусть даже ты врач, теряющий в таком случае гонорар. Рассказать возлюбленному, с которым познакомилась в элитном московском доме, всю правду – например, что роскошная квартира лишь формально твоя, а на самом деле была куплена недавно погибшей тетушкой, и скрывать эту недвижимость от ее наследников ты не собираешься.
…И вот когда любимый отреагирует так, как ты мечтала, а не так, как большинству подсказал бы циничный здравый смысл, – тут-то ты и поймешь, что можно почувствовать, когда в пустынном море, окружающем твой остров, вдруг появляется парус приближающегося корабля.
Случаются времена потрясений, когда искусство оказывается практически неотделимо от народа, а как это происходит – описано в книге Софии Азархи "Модные люди: К истории художественных жестов нашего времени". Питерские интеллигенты, жившие и творившие в последние два десятилетия прошлого века, дали России не только Виктора Цоя и Александра Секацкого, но замечательных модельеров, художников, и бескорыстных творцов всевозможных перфомансов. О многих из них, а также о чудных коллекциях и всевозможных художественных акциях, и рассказывает это издание, написанное очевидцем и художником. "Чем же было в те годы искусство? Отдушиной? Оазисом? Единственной формой существования? Знаю только, что ничего важнее творчества не было и не надо было никакого арт-рынка, купли-продажи. Тогда до искусства и до возможности выставляться безо всякой цензуры дорвались те, кого и на километр бы не подпустили к нему в советское время. Это было и хорошо и плохо. Плохо, потому что развращало новоявленных художников, не требуя ни труда, ни выучки: слава давалась незаслуженно легко, некоторым также легко давались и деньги. Уровень профессионального мастерства, художественное качество стало падать. В современном искусстве с его новыми формами и языком мало кто разбирался, благодаря чему возникла замечательная возможность для разного рода спекуляций…".
Но при этом то самое время вспоминается многими с ностальгией: вереницей проходили различные выставки, к примеру, первый Хармс-фестиваль, организованный художником Михаилом Карасиком и искусствоведом Глебом Ершовым. Фестиваль начался у дома 11 по улице Маяковского, где прежде жил сам Хармс. В программу фестиваля входила инсценировка "пожара", и Роман Трахтенберг в настоящей медной пожарной каске с помощью матюгальника руководил процессом "спасения". Потом были живые статуи в саду Фонтанного Дома, и Фабрика Найденных Одежд с перфомансами "Память Бедной Лизы" и более поздним "Погружением". Впрочем, в данный список не попали и другие, не менее достойные мастера и деяния…
Настоящее время постепенно сдвигается в Прошлое, и то, что недавно описывали в своих книгах великие писатели как увиденную и зафиксированную реальность, превращается не просто в былое, а в хрупкие обрывки воспоминаний. Но вот порой у читателей-эстетов возникает мечта-искушение – почитать бы, что написал о далеком (но вовсе не сказочном) Будущем писатель, который, увы, до него не дожил. И такую возможность обеспечивает сборник "КЛАССИЦИУМ", составленный Глебом Гусаковым и Игорем Минаковым. На самом деле – это всего лишь литературная игра, но здесь в нее играют настоящие профессионалы, известные писатели-фантасты, способные в своих произведениях сочетать как стилистику мастеров Прошлого, так и научно-фантастическое описание возможного Будущего. Того, в котором не было мировых войн и прочих потрясений, и поэтому Джек Лондон и Маяковский могли бы оказаться свидетелями первых полетов в космос. Хемингуэй и Шукшин сумели бы лично поучаствовать в межпланетных странствиях. А неутомимый бытописатель и жизнелюб Владимир Гиляровский побывал бы не только в российской глубинке, но и на Венере, и на Марсе… Собранные в этой книге вариации на тему произведений из золотого фонда литературы позволят читателю по-новому оценить как великие творения классиков, так и возможности современной научной фантастики. Среди именитых участников можно назвать Генри Лайона Олди, Геннадия Прашкевича, Ярослава Верова, Дмитрия Володихина, Андрея Щербака-Жукова, Далию Трускиновскую, Дмитрия Федотова и Леонида Кудрявцева.
Итак, "Откуда есть пошли стратозябли?" ("Москва Космическая" Владимира Гиляровского): "К тому времени, когда я прогуливался по садовым товариществам Свиблова и наблюдал за нравами дачников, звездный экипаж космического корабля "Астра", возглавляемый капитаном Бабушкиным, уже вернулся с Марса. Уже даже стихли торжества и гулянья, организованные в честь этого знаменательного события… А мероприятия были впечатляющими! Звездопроходчиков встречала вся Большая Москва, все жители и Старого Центра, и городов-сателлитов – все съехались поприветствовать героев на Мемориальный Тушинский аэродром…"
В первую часть сборника включены произведения, стилизованные под зарубежных классиков, во вторую – под отечественных. Кстати, на сайте издательства раскрываются и "классические" псевдонимы настоящих авторов. Интерес представляют не только сами произведения, но и переписанные – а точнее будет сказать – продленные биографии классиков.
Михаил Кубеев "Таинственные места мира"… В это красочное научно-популярное издание включены не только ставшие классикой места, имеющие статус "легендарных", но и изложение истории их открытий, а также то впечатление, которые они произвели на известных путешественников, художников и писателей. Так побывавший в замке Иф после того, как тот перестал быть тюрьмой, Александр Дюма-отец "тщательно продумывал линии сюжета и прикидывал, сумеет ли его герой, которому предстояло бежать с острова, доплыть до берега. Две мили, посчитал Дюма, для отважного моряка не являются непреодолимым препятствием. Доплывет. На берегу он мог спрятаться в любой из бухточек, которые разбросаны в самых разных местах. Дотошный Дюма лично осмотрел некоторые". Кроме того, в Средиземном море существует остров Монтекристо (который показывали писателю), на котором, как гласят местные легенды, в Средние века пираты хранили свои несметные сокровища.
Также читатель узнает об американском Каньоне Дьявола, который имеет космическое происхождение, о Заоблачном водопаде в Венесуэле, порожденном дождевыми тучами, о необычной судьбе и гибели крепости Масада, воздвигнутой царем Иродом, об озере-убийце Ниос в Камеруне, алмазной "Большой дыре" и Береге Скелетов…
