Алекс Громов, Ольга Шатохина
9 июня в Центральном Доме художника (Крымский вал, 10) стартует 7 Московский международный открытый книжный фестиваль. По традиции он посвящен не только книгоизданию, но и музыке, изобразительному искусству, кинематографу, спорту. Рядом с уникальными книгами можно будет увидеть редкие виниловые пластинки – и тут же поучаствовать в ярком перформансе. Кроме этого в программе: опыт перенесения дискуссий из социальных сетей в оффлайн, обсуждение биографий необычных людей, инвентаризация крылатых выражений, рассмотрение всевозможных аспектов проблемы отцов и детей.
Книжное множество (а именно "Множество" является сквозной темой нынешнего Книгофеста) делится, как известно на отдельные секторы. Есть высокая литература, образцы которой проклинаются и зацеловываются критиками по невидимым непосвященному читательскому миру закономерностям. Есть раскрученные бестселлеры. Большинство издаваемых в России книг не относится ни к той, ни к другой категории, и они, к сожалению, не слишком избалованы читательским вниманием.
Итак, представляем десять интересных и необычных книг.
Родом из детства
Один из лучших романов выдающегося европейского интеллектуала, лауреата Нобелевской премии Чеслава Милоша "Долина Иссы" рассказывает о потерянном рае детства, полном всяческих загадок и своеобразных провинциальных суеверий. В романе, пронизанном религиозными мотивами, многие, казалось бы, простые жизненные события приобретает метафизическую глубину: "В том, что случилось потом, нужно отделить предположения от действительного хода событий. В любой реконструкции фактов, даже если с виду они очень логично между собой связаны, есть бреши, и если их заполнить, все предстает в совершенно ином свете. Однако никто не пытается это сделать – этому мешает удовлетворенность достигнутой ясностью".
Милош мастерски показал различные нюансы взросления – неслучайно Альбер Камю сравнивал этот роман с трилогией Л.Н. Толстого "Детство. Отрочество. Юность". Кроме того, отмечали, что "Долина" перекликается с "Вечерами на хуторе близ Диканьки".
Среди тем романа – добро и зло, грех и благодать, предопределение и свобода – а точнее, попытки их понять и при помощи правильно подобранных слов передать найденный смысл, ничего при этом не упрощая…
"Хищная острота авторского взгляда, подмеченная многими критиками, с одинаковым успехом передает и конкретный, пластичный образ описываемого мира, и его гераклитовскую изменчивость, и непреходящую гармонию, которая существует как бы на лезвие ножа, но все же существует…"
Томас Венцлова, поэт, профессор славянских языков и литератур в Йельском университете (США).
Всё, что вокруг
Известный отечественным эстетам французский режиссер и писатель Жорж Перек в своей небольшой, но очень необычной книге "Просто пространства: Дневник пользователя", классифицирует, описывает и инвентаризирует ту привычную обстановку, в который мы живем. Дома, улицы, квартиры и комнаты под его взглядом превращаются из обыденных мест обитания в нечто еще неизученное, меняющее в зависимости от нас самих, и может быть, даже нашего настроения, а главной – нашей сути. Не только унылые профессиональные архитекторы, по чьим проектам возводились и возводятся скучные функциональные дома с не менее распланированными на всю дальнейшую жизнь квартирами, но и мы сами даже в XXI веке не можем представить себе иного. Тем более, что "легко вообразить квартиру, планировка которой основывалась бы не на принципах, связанных с ежедневной деятельностью, а на функциях отношений: именно так, впрочем, и происходило образцовое распределение "приемных покоев" в особняках XVIII века или в больших буржуазных квартирах… Несколько больше воображения потребуется для того, чтобы представить себе квартиру, планировка которой строилась бы на чувствительных ощущениях: нетрудно представить, какими могли быть "вкусовая" или "слуховая" комнаты…".
Перек рассматривает все то, что окружает человека, без скидки на масштабы – он выносит свое суждение как по чужим городам (исторический опыт показывает, что человечество не может не пользоваться словами "чужой" и "чужие"), так и по казалось бы, бытовой мелочи (той же самой кровати) в которой мы проводим большую часть не очень-то долгой, по меркам Вечности, жизни.
Мы настолько привыкли к окружающей обстановке (резкие изменения в которой для нас мучительны), что забыли изначальный смысл не только вещей, но и того, какой была жизнь наших пращуров, до того как те оказались в паутине городских улиц. Теперь нам принадлежит город, но и мы – ему, занеся для себя остальной мир в разряд экзотики…
"Перек в знакомом всем мире нашел закономерности, о которых забыли. Но они-то и позволяют избежать повседневности и скуки".
Журнал "Банки и деловой мир"
Ты помнишь, как все начиналось? Как строили фирмы, и фирмы те звались…
Чем отличаются советские люди от российских? Надписями в паспорте, привычками, наличием иномарки и регулярными поездками в Турцию?.. В романе Бориса Пугачева "Дуэль с собой" описано, как в конце 80-х годов прошлого века молодой и перспективный советский ученый, доктор наук, лауреат премий, автор многих изобретений, осознав неизбежность крушения прежней экономики страны, стал жить двойной жизнью. С одной стороны – он по-прежнему уважаемый ученый в режимном институте, член КПСС и примерный семьянин. С другой – преуспевающий душанбинский кооператор, дружащий с высокопоставленными людьми и имеющий красивую любовницу, с которой он периодически отправляется в зарубежные поездки, не доступные ни простому советскому человеку, ни ответственному сотруднику секретного НИИ.
"В его сознании две эти жизни то соперничали, то переплетались и взаимно дополняли друг друга. Сидя в своем кабинете в институте или дома с женой у телевизора, он с удовольствием вспоминал восточный базар с его изобилием; восточные контрасты, когда в городе жара, а через десять-пятнадцать минут – прохлада горной реки; баран, шашлык, услужливое, внешне предупредительное, заискивающее окружение. В государственных учреждениях там встречают у входа, в любом доме тебе рады – накрыт стол с традиционным пловом. Правил дорожного движения просто нет, все в ГАИ тебя знают…"
Но рано или поздно приходится делать выбор. И практически невозможно не выбрать именно новую жизнь, таящую столько возможностей: от обладания пока недоступными оставшимся в прошлой жизни людям фирменными капиталистическим шмотками до ласковых объятий венесуэльской секс-дивы.
Потом начинаются проблемы и приключения – порой исчезают люди, порой пропадают деньги. Остается азарт и желание пожить в Будущем, которое с каждым годом становится все менее и менее похоже на сказку. Но автор не делит всё на белое и черное, а позволяет читателю заглянуть в душу к своим персонажам, и понять, как они изменились. И отнюдь не всегда в соответствии с наступившей эпохой…
"Автор описал стык эпох, с документальной точностью воссоздав как внешний, так внутренний мир своего героя, ставшего символом нового экономического и культурного человека".
Лиза Новикова, журнал "Ваш досуг".
Харбин предо мною
Эпический роман "Харбин" Евгения Анташкевича сам автор относит к жанру "легенд-биографий", то есть тщательно проработанных историй, в которых смешаны в правильных пропорциях вымысел и документальная реальность. Обычно они предназначены для легализации людей, выполняющих секретное задание в стане противника. А будучи применен к художественной литературе этот принцип позволил появиться на свет отличному роману, написанному в лучших традициях русской классики и органически сочетающему историческую достоверность и увлекательный сюжет. Читается, несмотря на почти восемьсот страниц текста, на одном дыхании. Хотя, как и любое сильное, масштабное, многоплановое литературное произведение, "Харбин" вряд ли раскроется полностью в первом чтении; но его невероятная притягательность заставляет возвращаться к тексту не единожды, с каждым разом открывая новые смыслы и новые темы.
В центре повествования – история кадрового разведчика Александра Адельберга, офицера белой армии, прошедшего Вторую мировую и Гражданскую войну, которому ценой невероятных усилий удалось воссоединиться с семьей в Харбине 1924 года. Однако другая война – тайное противостояние советской и японских разведок – настигает Адельбергов и в "Русской Атлантиде", сохранившей уклад дореволюционной России и, как многим казалось, обещавшей долгую свободную и спокойную жизнь.
Большинство героев, в том числе оба Адельберга, как говорится, списаны с натуры. Многие и вовсе выведены под собственными именами – например профессор Устрялов, генералы Косьмин и Матковский, полковник царской армии Байков, харбинский поэт Алексей Ачаир.
"Таких книг-эпопей, к сожалению, очень немного. Евгений Анташкевич рассказывает не просто о временном и историческом этапе истории нашей страны, это история человеческих судеб, история жизни во всех ее проявлениях. И написана книга так, что, несмотря на художественное повествование, веришь – все было именно так".
Журнал "Читаем вместе"
В далеком созвездии Тау-Кита Змеи опять хулиганят…
Роман Александра Тестова и Дмитрия Даля "Проверка на прочность" открывает новую серию "Ветер войны", представляющую собой своеобразную межавторскую Вселенную. Далекий мир, затерянный в просторах Космоса, бережно хранит память о первопоселенцах, пришедших на эту землю из Древней Руси. Не по своей воле они оказались здесь, но смогли обосноваться и пройти долгий и тернистый путь развития уникальной цивилизации.
"И теперь гордо возвышался над Белградом вытесанный из белого камня идол, смотрящий на все четыре стороны, ликами светлых богов. Они всегда берегли своих детей от злых врагов. Перун – бог грома и молнии, покровитель белградского воинства, смотрит прямо на княжеский Детинец". Однако из черной глубины Космоса нежданно нагрянула беда – нашествие врагов, прилетевших на кораблях, украшенных изображением гигантского черного Змея.
Старшему гридню Всеволоду предстоит выяснить, кто помогает им точно наносить сокрушительные удары. Но порой, выявив предателей и одолев в бою полчища недругов, приходится узнать, что за кулисами космической войны скрывается третья сила.
Книга особо интересна тем, что она сочетает динамичный сюжет с подробной прорисовкой мира и его реалий, иерархических особенностей, сохраненного традиционного уклада, как бытового, так и психологического, при одновременном техническом совершенстве.
"Сложный вселенский универсум со множеством цивилизаций, богатой историей и причудливыми судьбами героев, переносимых ветром войны из мира в мир. Аналогов нет!"
Александр Сидорович, главный редактор ИД "Ленинград"
Но как на свете без НФ прожить?
А книга Сергея Герасимова "Сострадание к врагу" посвящена одной из традиционных коллизий, служащих основой современной фантастики. С незапамятных времен люди мечтают встретить братьев по разуму среди бескрайних просторов Вселенной. И вот наступило то Будущее, в котором становятся привычной рутиной космические странствия… Но обыденность еще не означает безопасности. Встреча в пространстве с чужим звездолетом – отнюдь не повод для радости, скорее для напряженных раздумий о том, кто управляет им, потенциальные друзья или безжалостные враги. Ведь эпоха космических путешествий уже породила страшные легенды о кораблях, исчезающих бесследно после встречи с неведомыми злодеями: "Чужие. Это слово старались не произносить во время полетов. Разговоры о чужих до сих пор оставались лишь разговорами. Люди уже освоили два десятка ближних планетных систем, а иногда забирались очень далеко, вплоть до края третьего спирального рукава Галактики, но ни разу не встретили существ, достаточно развитых, чтобы построить высокотехнологические межзвездные корабли. Но, как ни странно, дальние полеты оставались по-прежнему опасны… Слово "чужие" давно воспринималось как ругательство. Произнести его во время полета — плохая примета".
Проще всего уклониться от сближения, но, возможно, тот, другой, корабль поврежден и нуждается в помощи. Именно способность сочувствовать делает человека человеком, так стоит ли от нее отказываться?
"Явные плюсы – среди молодых продолжают появляться небесталанные авторы, которым надоели бесконечные стрелялки-бродилки, и "они захотели странного". А проще – появилось желание написать что-то светлое и оптимистичное, основанное на какой-никакой научно-фантастической идее (и даже не одной). С этой стороны роман Герасимова смотрится весьма выгодно на общем фоне… Основная же социально-психологическая максима подана в лоб: добро всегда побеждает зло, потому что оно умнее по определению, а насилие никогда и ничем не может быть оправдано".
Дмитрий Федотов, член Союза писателей России, академик Академии русской литературы.
Ваше величество, женщина, – сейчас и в старине легенд
В сборнике рассказов и повестей Амарии Рай "Примула" замечательно выдержан актуальный баланс между современной реальностью без прикрас и мистической вневременной притчей. Лента времени предстает единым путем, по которому герои из разных эпох совершают свое странствие в поисках любви. Стилизованная под восточную сказку "Легенда" повествует о трагической любви сына владыки и дочери ученого. Разлученные сословными предрассудками и злой человеческой волей они гибнут, но потом обретают новую жизнь в историях, эхо которых отзывается в других временах и судьбах. Этот отклик может стать примером всесилия любви, способной породить "дивный цветок, похожий на белоснежную звезду будто бы с солнечным диском внутри" и великое Дерево, осеняющее весь мир, а может, исказившись в кривом зеркале современности, принять пародийно-искусственный облик комнатного фонтана: "…вода журчит по склонам лесистых "гор", падает на гладь "пруда", по которому плывёт лодочка, а в ней сидит парочка влюблённых…".
Увы, прагматичная цивилизация, вытесняет тургеневских девушек и трепетных средневековых красавиц в область преданий. Но автор "Примулы" создает из примет повседневности и черт современных людей персонажей городского эпоса, которые при всей своей практичности тоскуют об истинной романтике.
"Эти, казалось бы, простые истории имеют удивительно глубокий философский подтекст, раскрывающий разные аспекты общечеловеческого поиска счастья".
Игорь Панин, поэт, обозреватель "Литературной газеты"
Со мною вот что происходит – как к летописцу люди ходят…
Книга рассказов Анастасии Казанцевой "Ненужные подробности" наглядно демонстрирует, что в простых житейских историях невероятных поворотов сюжета и драматического напряжения бывает едва ли не больше, чем в эталонных образцах остросюжетного жанра. Лабиринты человеческих чувств ничуть не менее запутаны, чем тропы кладоискателей. В центре одной из историй – настоящий клад, драгоценная коллекция старинных серебряных подстаканников. Преуспевающий столичный врач оставляет ее в наследство сыну своей мимолетной возлюбленной. А та с семейством живет в родной Сибири – "…живет в ладу с собой. Без искушений, без зависти, без алчности. Она в гармонии со своим "Я". Все у нее ладно".
И тут приходит новость о смерти того, с кем она когда-то была близка, и о полумиллионе долларов, воплощенных в тех самых подстаканниках от Фаберже и Клингерта. Вот только что будет со счастливой семьей героини, с мужем, который помнит ее командировку в Москву, но в верности жены до сих пор не сомневался… А каково придется сыну, который вдруг узнает, что родной папа ему вовсе и не отец?..
"Общий быт – это громадная чудодейственная привязанность, эти бесчисленные общие дела связывают людей крепче уз духовных", – замечает автор, и неудивительно, что именно в бытовых подробностях выражается в этой книге любовь и ненависть, иллюзии и освобождение от них.
"В рассказах Казанцевой скрыта милая чарующая повседневность бытия, столь свойственная русской классике позапрошлого века, но столь же успешно и точно характеризующая век нынешний".
"Народное радио"
Весело и поучительно
Первые сборники анекдотов, появившиеся в нашем Отечестве во времена Петра I, по словам Гавриила Державина, представляли собой "некоторый особенный род истории", а точнее факты устной истории, часто поучительные и посвященные выдающимся историческим личностям. В обстоятельном предисловии к книге "Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII-XIX столетий" рассказывается о возникновении самого термина "анекдот" и об одном из первых собирателей исторических анекдотов Якобе фон Штелине, призывавшем бережно собирать устные свидетельства о деяниях Петра Великого.
В само издание включены короткие забавные и поучительные рассказы из шести сборников, вышедших в XIX века и поэтому давно ставших библиографическими редкостями. Одним из самых популярных героев анекдотов был именно первый российский император, совершивший инкогнито поездку в Европу под именем Петра Михайлова, урядника Преображенского полка, а позже наравне с простыми рабочими участвовавший в строительстве Санкт-Петербурга. Так в одной из историй объясняется, как возникло в Северной столице название Крюков канал: царь устроил аукцион картин вернувшегося из-за границы художника Никитина. Приближенные Петра почему-то в этот раз скупились, а присутствовавший на мероприятии подрядчик Крюков дал за картину хорошую цену. И тогда: "Государь подошел к нему, поцеловал его в лоб и сказал ему, что канал, прорытый им в Петербурге, будет называться его именем". В другой истории рассказывается о том, как только что аккредитованный при российском дворе бранденбургский посланник, опоздавший на раннюю утреннюю аудиенцию у Петра, вынужден отправиться за царем в Адмиралтейство и вручать верительные грамоты на верхушке мачты стоящегося корабля.
Многие ситуацию, описанные в этих анекдотах, в XXI веке могут показаться наивными. Но у каждой эпохе – свои разновидности великого и смешного. Вот, к примеру, реальная история-анекдот, которая изрядно веселила наших прапрапрапрадедушек и прапрапрапрабабушек: "Один помещик желал определить сына в какое-то учебное заведение, для этого ему нужно было подать прошение на Высочайшее имя. Не зная, как написать прошение, и, главное, затрудняясь как титуловать Государя, простак вспомнил, что Государя называли августейшим, и, так как дело было в сентябре, накатал в прошении: "Сентябрейший Государь!" и пр. Прочитав это прошение, Николай Павлович рассмеялся и сказал:
- Непременно принять сына и учить, чтобы не был таким дураком, как отец его!"
В конце книги приводится краткая хроника царствований отечественных императоров и императриц, а также подробный указатель имен, а также биографий тех, кто упоминается во всех этих историях-анекдотах.
"В этих коротких забавных исторических рассказах далекие, неподвижные, "скульптурные" образы приближаются, оживают, обретают свои характеры, и мы видим, что даже такое серьезное дело как служение государству и монарху может быть скрашено шуткой или находчивым словом, что милосердие и великодушие во многом руководили решениями наших царей".
А.В. Бойко-Великая, директор Русского культурно-просветительного фонда имени святого Василия Великого.
От быта к Бытию
О знаменитом "Домострое" слышали почти все, но мало кто читал. Теперь есть возможность восполнить этот пробел. Новое издание этого текста выполнено с таким расчетом, чтобы он воспринимался именно так, как в те времена, когда был написан, – то есть не в качестве занятного образчика старинной литературы, а как руководство к действию. Основная миссия "Домостроя" – борьба с хаосом во всем: в построении семейной жизни, в домоводстве и, в конечном счете, в человеческих душах, которые через упорядочение быта идут к вечному Бытию.
Для этого издания Александра Плетнева и Александр Кравецкий выполнили не просто подстрочный перевод "Домостроя" с церковно-славянского языка на современный русский, но внесли необходимые для полного понимания подробные объяснения исторических и бытовых реалий соответствующей эпохи, то есть XVI века. Той же цели служит и послесловие историка Леонида Болотина, воссоздающее картину Руси, окруженной враждебными государствами, которые готовы были поддержать любую ересь и раздуть пламя смуты. Упорядоченность жизни, ее благая устроенность, четкое понимание своих обязанностей каждым человеком в пределах одной семьи и каждого члена общества в целом – на уровне житейском и, что особо важно, духовном, – становились в таких условиях залогом выживания и процветания.
"Историю нужно изучать в оригинале, т.е. по документам, подобным этому".
Ольга Костюкова, журнал "Профиль".
