«Иностранная литература» №4, 2013 г.
Как явствует из заголовка — "Круговорот масок: мистификация или фальсификация?" — нынешний тематический номер обещает быть принципиально двусмысленным.
Рубрику "В тени псевдонимов" открывают несколько рассказов Онорио Бустоса Домека. Под этим псевдонимом "баловались" два классика аргентинской литературы – Хорхе Луис Борхес (1899 – 1986) и Адольфо Бьой Касарес (1914 – 1999). Абсурдная атмосфера происходящего в рассказах пребывает в гармонии с их неоднозначным авторством. Перевод с испанского и послесловие Александра Казачкова.
В той же рубрике – "Жуткие чудо-дети" Линды Квилт. "Сборник "правдивых историй", — пишет в заметке "От переводчика" Наталия Васильева, — вышел в свет в 2006 году в одном из ведущих немецких издательств "Ханзер". Судя по указанию на титульном листе, книга эта – перевод с английского… Книга неизвестной писательницы была хорошо принята в Германии, выдержала второе издание, переведена на испанский, итальянский, французский, португальский и японский языки… На обложке английского издания книги… интригующе значится: "Линда Квилт, при некотором содействии Ханса Магнуса Энценсбергера"". Поэтому в разделе "Авторы номера" нет биографических сведений о писательнице-англичанке, зато есть – о ее немецком коллеге, хотя в своем коротком послесловии Ханс Магнус Энценсбергер (1929) в том, что касается его "содействия", последовательно уклончив.
Рубрика "Имитация почерка" дает самое общее представление о такой стороне литературного искусства как стилизация и пародирование. Серб Бора Чосич (1932) предлагает новую версию "Записной книжки Музиля". Перевел опубликованные "ИЛ" фрагменты Василий Соколов.
На перевоплощение в чужой стиль, а именно этим занимается испанка Каре Сантос в книге "Посягая на авторство", — писательницу подвигла, по ее же признанию, страсть к творчеству учителей — испаноязычных классиков. Три из восьми таких литературных "приношений" – Хорхе Луису Борхесу, Хулио Кортасару и Хуану Рульфо – "ИЛ" печатает в переводе Татьяны Ильинской.
Высочайшая образованность позволила классику итальянской литературы Джакомо Леопарди (1798 – 1837) вводить в заблуждение не только обыкновенную публику, но и ученых. Несколько его стихотворений, выданных за перевод с древнегреческого, стали образцом высокой литературной мистификации. Подробнее об этом пишет переводчица Татьяна Стамова во вступительной заметке "Греческие оды и не только".
Рубрику "Переводческие вольности" открывает довольно обширная подборка стихотворений французского поэта Фастена Ла Мармеля (1842 – 1892), фантастического неудачника и горемыки, всю жизнь коллекционировавшего отказы несметного количества журналов и альманахов, – если верить переводчику и автору вступления и примечаний Валерию Кислову. Именно "если верить", потому что сами стихи подозрительно смахивают на расхожее новаторство начала ХХ столетия… Впрочем, такой розыгрыш был бы вполне уместен в нынешнем апрельском (!) выпуске "ИЛ".
Следом – "Ямбы и эпиграммы неизвестного эллина", а, в сущности – уловка, к которой прибег выдающийся классический филолог Готфрид Герман (1772 – 1848), выдав собственную сатиру на наполеоновскую власть за переводы с древнегреческого. Перевод с немецкого и вступление Александра Эстиса. Но и здесь кое-какие совпадения могут навести читателя на мысль, что его разыгрывают…
Рубрику "Мистификатор как персонаж" представляет рассказ известного чешского писателя Иржи Кратохвила (1940) "Смерть царя Кандавла". Герой, человек редкого шарма, но скромных литературных способностей, втайне от публики пишет рискованные эротические стихи за свою красавицу жену. Успех мистификации превосходит все ожидания, что заставляет рассказчика усомниться в литературных ценностях как таковых и еще во многом. Перевод и послесловие Нины Шульгиной.
В рубрике "Классики жанра" философ и филолог Елена Халтрин-Халтурина размышляет о личной и литературной судьбе Томаса Чаттертона (1752 – 1770). Исследовательница находит объективные причины для расцвета его мистификаторского "par excellence" дара: "Импульс к созданию личного мифа был необычайно силен в западноевропейской литературе второй половины XYIII – первой половины XIX веков. Ярчайшим образом тяга к мифотворчеству воплотилась и в мистификациях Чаттертона – в создании "Роулианского цикла"", будто бы вышедшего из-под пера поэта-монаха Томаса Роули в XY столетии. А литературовед Евгения Шатько в статье "Читать Павича – обманываться и верить…" пишет о популярнейшем современном мистификаторе.
А в рубрике "Документальная проза" — "Нат Тейт (1928 – 1960) – американский художник" известного английского писателя Уильяма Бойда (1952). Несмотря на обильный иллюстративный материал, ссылки на дневники и архивы, упоминание реальных культовых фигур нью-йоркской богемы 1950-х и участие в повествовании таких корифеев как Пикассо и Брак, главного-то героя – Ната Тейта – в природе никогда не существовало: читатель имеет дело с чистой воды мистификацией. Тем не менее, по поддельному жизнеописанию снято три фильма, а картина вымышленного художника два года назад ушла на аукционе Сотбис за круглую сумму. Перевод и послесловие Ольги Варшавер.
В рубрике "Мемуар" опубликованы фрагменты из "Автобиографии фальсификатора" — книги английского художника и реставратора Эрика Хэбборна (1934 – 1996), наводнившего музеи с именем и частные коллекции высококлассными подделками итальянских мастеров прошлого. Перед нами довольно стройное оправдание подлога: "… вопреки распространенному убеждению, картина или рисунок быть фальшивыми просто не могут, равно как и любое другое произведение искусства. Рисунок – это рисунок… а фальшивым или ложным может быть только его название – то есть, авторство". Перевод Михаила Загота.
Рубрика "БиблиофИЛ". Писатель, кинорежиссер и правозащитник Алексей Симонов (1939) в эссе "Дю Вентре в эпоху джу Гашвили" рассказывает, как мистификация, облеченная в сонетную форму, помогала двум талантливым зекам ГУЛАГа "оставаться самими собой", не утратить собственной личности.
Переводчица Лариса Васильева в статье "А. П. Чехов и Иштван Бака. Имя свое и чужое" говорит от двух удачных русско-венгерских литературных мистификациях.
Литератор Алексей Михеев знакомит со своей короткой трагикомической утопией "Бозон Лемма, или Библиобыль".
В заметке ""Ненастоящие картины – настоящие деньги", а может быть, все наоборот?" переводчица Наталия Васильева возвращается к неоднозначной теме фальсификации в искусстве.
А в заключение – фрагменты "Энциклопедии фальсификаций" от Ксенофонта до наших дней немецкого писателя и литературного критика Вернера Фульда (1947). Перевод Наталии Васильевой.
