Ровно 210 лет назад — 30 мая по старому стилю (11 июня по новому стилю) 1811 года родился Виссарион Белинский, имя которого хорошо известно всем, кто изучал в школе русскую классическую литературу. "Неистовый Виссарион", гениальный проницательный критик, один из родоначальников "русского социализма", жесткий и беспощадный полемист — примерно такой образ Белинского запечатлелся в сознании многих из нас. Ведь до последнего времени было почти невозможно написать сочинение о "Евгении Онегине", "Герое нашего времени" или прозе Гоголя, чтобы избежать цитирования фраз из его критических статей.

Окончив народное училище в Чембаре Пензенской губернии в 1824 году, Виссарион Белинский поступил в губернскую гимназию, но не окончил ее курса. В 1829-1832 годах он учился на словесном отделении философского факультета Московского университета, в это время его увлекла литература и театр, и вокруг него сплотился студенческий кружок "Литературное общество 11-го нумера", названный так по комнате университетского пансиона, где жил Белинский. Но у начальства студент Белинский был на плохом счету, поскольку по болезни часто пропускал занятия, а страсть к сочинительству также отвлекала его от учебы, к тому же он был заводилой студенческих протестов. А когда в 1832 году студент написал пьесу, запрещенную цензурным комитетом к постановке, терпение университетского начальства лопнуло, и Белинского исключили "по ограниченности способностей" и "по слабому здоровью". Начались дни крайней нищеты, поскольку репетиторство и переводы приносили мало денег.

В марте 1833 года его пригласили к сотрудничеству в изданиях Н.И. Надеждина — газете "Молва" и журнале "Телескоп", что и определило дальнейшую судьбу Белинского: как журналист и литературный критик он быстро стал непревзойденным. И то, что к мнению молодого человека, которому еще не исполнилось и 25 лет, прислушивалось все образованное общество, являлось доказательством его таланта.

Но в октябре 1836 года власти закрыли журнал Надеждина, и Белинский снова оказался на грани нищеты, лишь помощь друзей помогла ему пережить неблагоприятный период жизни, пока в 1838 году он не устроился в журнал "Московский наблюдатель".

А в 1839 году Белинский получил предложение А.А. Краевского возглавить отдел критики в петербургских "Отечественных записках", и с этого времени стал признанным властителем дум молодежи. Выхода каждого номера "Отечественных записок" с очередной статьей критика ожидали за неделю, а номера зачитывали до дыр.

С 1833 года Белинский вошел в кружок Н.В. Станкевича, затем его стали постоянно приглашать на литературные вечера, однако обстановка светских салонов угнетала его. Он плохо чувствовал себя в обществе далеких по духу и интересам людей, стремился незаметно улизнуть с пышных, но скучных раутов. Когда друзьям все же удавалось вытащить Белинского в свет, он либо совершенно терялся, попав в чуждое окружение, пытался забиться в угол, либо, услышав речи, с которыми не мог согласиться, сразу же вскипал и отвечал язвительнейшими, но безукоризненными по доказательности отповедями. В быту он был человеком болезненно стеснительным и застенчивым, и как очень впечатлительная натура — сильно переживающим за малейшую свою неловкость. Особенно плохо переносил Белинский общество, в где не мог разрядить свое нервное напряжение в полемическом задоре.

Однажды в гостях он, неудачно встав из-за стола, опрокинул на белые форменные штаны Василия Жуковского бутылку бордо. Прибежав в панике домой, Белинский не мог несколько дней прийти в себя от потрясения. Рассказ Герцена об этом казусе мало вяжется с хрестоматийным образом "неистового Виссариона".

Белинский часто был не чужд крайних взглядов, и в пылу спора мог превознести гильотину или оправдывать благом миллионов тысячи жертв террора, однако, вопреки расхожему мнению, не желал для России революционных потрясений, а лишь предупреждал об их неизбежности, если власти не начнут проводить трезвую политику реформ, программу которых на десятилетия вперед изложил в знаменитом "Письме к Гоголю" (1847).