Ряд черт Мандро можно найти и в Воланде "Мастера и Маргариты". При первом своем появлении Эдуард Эдуардович похож на иностранца ("казалось, что выскочил он из экспресса, примчавшегося прямо из Ниццы"), одет во все заграничное и щегольское - "английская серая шляпа с заломленными полями", "с иголочки сшитый костюм, темно-синий", "пикейный жилет", а в руках, одетых в перчатки, сжимает трость с набалдашником. Мандро - гладко выбритый брюнет, его лицо кривит гримаса злобы, а при встрече с сыном профессора Митей Коробкиным "вскинул он брови, показывая оскалы зубов", и снял шляпу.
Воланд является перед литераторами на Патриарших примерно в таком же виде: "Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой - золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных в цвет костюма туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом - иностранец".
У героя же "Московского чудака" "съехались брови - углами не вниз, а наверх, содвигаясь над носом в мимическом жесте, напоминающем руки, соединенные ладонями вверх, между ними слились три морщины трезубцем, подъятым и режущим лоб". У Воланда похожим образом лицо "было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысевшем лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины".
У обоих есть и масонские атрибуты: финифтевый перстень с рубином и знаком "вольных каменщиков" - у Мандро; и портсигар с масонским знаком - бриллиантовым треугольником - у Воланда. Из рассказа Коровьева-Фагота мы узнаем, что дьявол у Булгакова, подобно демоническому герою романа Б., имеет виллу в Ницце.
Как Мандро, так и Воланд наделены рядом черт, традиционных для внешности "князя тьмы", в частности, преобладанием в костюме серого цвета и бросающимися в глаза неправильностями лица. При этом Мандро лишь символизирует дьявола, выступая по ходу действия в виде нормального финансового дельца, хотя и отличающегося небывалым размахом замыслов. Его инфернальность только подразумевается. Воланд же - настоящий дьявол, выдающий себя за иностранного профессора и артиста. Б. характеризовал Мандро как "своего рода маркиза де Сада и Калиостро ХХ-го века".
В "Московском чудаке" есть несколько эпизодов, отзвуки которых ощутимы в "Мастере и Маргарите". Так, сцена визита буфетчика Театра ВарьетеСокова к Воланду, когда посетитель обнаруживает, что его шляпа, поданная ведьмой Геллой, превратилась в черного котенка, имеет своим источником то место у Б., когда при посещении Мандро профессором Коробкиным хозяин указывает близорукому гостю вместо его меховой шапки на свернувшегося клубочком кота. Герой "Московского чудака" "надел на себя не кота, а - терновый венец". У Булгакова шляпа на голове злосчастного буфетчика превращается в котенка, который и расцарапал лысину Сокова. Перед тем как вернуться за шляпой, плут буфетчик поминает Христа: "Оставьте меня, Христа ради", обращаясь к женщине, пытавшейся его задержать. Немедленно следует пародийное наказание со стороны нечистой силы, и Соков претерпевает те же муки, что и Христос перед распятием - котенок, возникший из шляпы, играет здесь роль тернового венца.
И в "Московском чудаке" и в "Мастере и Маргарите" оба героя, подвергшиеся сходному истязанию, вскоре должны погибнуть. Б. в своем романе ориентировался на рассказ Эдгара А. По (1809-1849) "Черный кот" (1843), где кот сидит на черепе трупа. Вероятно, Булгакову был известен не только роман Б., но и этот рассказ "предтечи символизма".
В ранней редакции "Мастера и Маргариты" описание кабинета Воланда, каким его видел буфетчик, почти совпадало с описанием кабинета Мандро. У Б. "фестонный камин в завитках рококо открывал свою черную пасть". У Булгакова "на зов из черной пасти камина вылез черный кот".
Не исключено, что сцена встречи управдома Никанора Ивановича Босого с Коровьевым-Фаготом, в ходе которой подручный Воланда убеждает хапугу-управдома сдать Нехорошую квартиру заезжему иностранцу, ориентирована на тот эпизод "Московского чудака", когда ростовщик Грибиков договаривается с Мандро сдать свою квартиру помощнику Эдуарда Эдуардовича в темных делах - безносому карлику-иностранцу. Этот карлик отразился и в образах членов свиты Воланда - Коровьеве-Фаготе и Азазелло.
Б. подчеркивает, что фантастический облик карлика вызывает отвращение и омерзение: "Просто совсем отвратительный карлик: по росту - ребенок двенадцати лет, а по виду протухший старик (хотя было ему, вероятно, всего лет за тридцать); но видно, что пакостник; эдакой гнуси не сыщешь; пожалуй - в фантазии. Но она видится лишь на полотнах угрюмого Брейгеля". Коровьев же - "гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок... Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия ... глумливая".
Тот персонаж "Мастера и Маргариты", который в окончательном тексте носил имя Азазелло, в редакции 1929-1930 гг. был очень похож на безносого карлика "Московского чудака": "Один глаз вытек, нос провалился. Одета была рожа в короткий камзольчик, а ноги у нее разноцветные, в полосах, и башмаки острые. На голове росли рыжие волосы кустами, а брови были черного цвета, и клыки росли, куда попало. Тихий звон сопровождал появление рожи, и немудрено: рукава рожи, равно как и подол камзола, были обшиты бубенчиками. Кроме того, горб... - Хватим? - залихватски подмигнув, предложила рожа...".
А вот портрет героя Б.: "Карлик был с вялым морщавым лицом, точно жеванный, желтый лимон, - без усов, с грязноватеньким, слабеньким пухом, со съеденной верхней губою, без носа с заклеечкой коленкоровой, черной, на месте дыры носовой; острием треугольничка резала часто межглазье она; вовсе не было глаз: вместо них - желто-алое, гнойное, вовсе безвековое глазье, которым с циничной улыбкою карлик подмигивал... уши, большие, росли - как врозь; был острижен он бобриком; галстук, истертый и рваный, кроваво кричал; и кровавой казалась на кубовом фоне широкого кресла домашняя куртка, кирпичного цвета, вся в пятнах; нет, тьфу: точно там раздавили клопа".
У обоих писателей персонажи стали карликами вследствие сифилиса, причем Булгаков, как врач в прошлом, подчеркнул почти неизбежный на последней стадии развития болезни горб, прямо не обозначенный у Б. Карлик у автора "Мастера и Маргариты" дается не глазами рассказчика, как в "Московском чудаке", а глазами персонажа - буфетчика.
В продолжении вы узнаете о пире почивших северных королей, мистической любви, "козлах, горбунах и черных рыцарях" и о происхождении залихватского свиста Фагота на Воробьевых горах.
