Прототипом Серафимы Корзухиной, возможно, послужила хозяйка литературного объединения "Никитинские субботники" Евдоксия Федоровна Никитина (1895-1973), муж которой, А. М. Никитин (1876 - после 1920), был министром Временного правительства, а в 1920 г. вместе с деникинской армией отступал к морю. С Никитиной посещавший литературные вечера "Никитинских субботников" Булгаков был хорошо знаком.
Но основным прототипом мужа Серафимы Парамона Ильича Корзухина, по свидетельству Л. Е. Белозерской, послужил другой человек. Это был ее хороший знакомый петербургский литератор и предприниматель-миллионер Владимир Пименович Крымов (1878-1968), происходивший из сибирских купцов-старообрядцев. В своих мемуарах "О, мед воспоминаний" Л. Е. Белозерская сообщала о нем: "Из России уехал, как только запахло революцией, "когда рябчик в ресторане стал стоить вместо сорока копеек - шестьдесят, что свидетельствовало о том, что в стране неблагополучно", - его собственные слова. Будучи богатым человеком, почти в каждом европейском государстве приобретал недвижимую собственность, вплоть до Гонолулу...
Сцена в Париже у Корзухина написана под влиянием моего рассказа о том, как я села играть в девятку с Владимиром Пименовичем и его компанией (в первый раз в жизни!) и всех обыграла". Не исключено, что сама фамилия прототипа подсказала Булгакову поместить восходящего к нему Парамона Ильича Корзухина в Крым.
До революции Крымов окончил Петровско-Разумовскую сельскохозяйственную академию, издавал "великосветский" журнал "Столица и усадьба", написал интересную книгу о своем кругосветном путешествии, совершенном после Февральской революции в России, "Богомолы в коробочке", в эмиграции создал тетралогию "За миллионами" (1933-1935), пользовавшуюся большим успехом у читателей. Он писал также авантюрные романы и детективы, переводившиеся на английский и другие иностранные языки. Будучи человеком очень богатым, оказывал материальную помощь нуждавшимся эмигрантам. После прихода к власти нацистов в 1933 г. эмигрировал из Германии во Францию, где в Шату под Парижем приобрел виллу, ранее принадлежавшую знаменитой шпионке Мата Хари (подлинная фамилия голландской танцовщицы Маты Хари (1876-1917), расстрелянной французскими властями за шпионаж в пользу Германии - Маргарита Целле).
Как можно убедиться, прототип булгаковского Корзухина был совсем не плохой человек, отнюдь не зациклившийся на процессе делания денег и не лишенный литературных способностей. Но герой Б. превратился в символ стяжателя. Неслучайно, только сцена из пьесы, содержащая его "балладу о долларе" (в несохранившемся черновом варианте "Рыцарь Серафимы" ей противопоставлялась "баллада о маузере", которую, вероятно, произносил буденновец Баев), увидела свет при жизни Булгакова в 1932 г., не встретив цензурных препятствий. Париж озаряется в балладе золотым лучом доллара рядом с химерой собора Нотр-Дам. Открытка с изображением этой химеры, привезенная Л. Е. Белозерской, была в архиве Булгакова.
В "Мастере и Маргарите" в позе химеры Нотр-Дам сидит Воланд на крыше Пашкова дома, так что в "балладе о долларе" химера символизирует дьявола, которому продал за золото душу Корзухин. Неизвестный солдат, погибший за доллар - это олицетворение мефистофелевского "люди гибнут за металл". Крымов никакими инфернальными чертами, разумеется, не обладал, характеристика, которую дает Корзухину Голубков: "вы самый омерзительный, самый бездушный человек, которого я когда-либо видел", к нему вряд ли применима.
Интересно, что имя и отчество прототипа - Владимир Пименович трансформировались в имя и отчество персонажа через... имя и отчество вождя мирового пролетариата. Редкое старообрядческое имя Парамон заменило такое же редкое отчество Пименович, а имени Владимир у Корзухина соответствует пресловутый Ильич. В. И. Ленин предлагал в статье "О значении золота теперь и после полной победы социализма" (1921) в будущем коммунистическом обществе сделать из золота сортиры, Корзухин в Б., напротив, делает из золотого доллара вселенского кумира.
Вероятно, Булгаков чувствовал, что его самого в эмиграции ждала бы скорее судьба не миллионера Крымова, а Голубкова, Хлудова или в лучшем случае Чарноты, если бы выпал неожиданный выигрыш. Еще в "Днях Турбиных" Мышлаевский предсказывал: "Куда ни приедешь, в харю наплюют: от Сингапура до Парижа. Нужны мы там, за границей, как пушке третье колесо". Крымову, имевшему недвижимость и в Париже, и в Сингапуре, и в Гонолулу, в рожу, конечно, никто не плевал. Но писатель Булгаков понимал, что ему самому миллионером в эмиграции точно не стать, и к богатым, ассоциировавшимися прежде всего с хамоватыми советскими нэпманами, питал стойкую неприязнь, вылившуюся в карикатурный образ Корзухина.
Чарнота - это Малюта Скуратов наоборот По Парижу в подштанниках Происхождение тараканьих бегов "В доме появился покойник" Читайте завершение>>>
