Виртуальная экскурсия по булгаковской Москве

Белая гвардия ::

Булгаковская Энциклопедия
Я в восхищении!
Не шалю, никого не трогаю, починяю примус.
Маэстро! Урежьте марш!



Энциклопедия
Энциклопедия
Булгаков  и мы
Булгаков и мы
Сообщество Мастера
Сообщество Мастера
Библиотека
Библиотека
От редакции
От редакции


1 2 3 4 5 6 Все

 



Назад   :: А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  К  Л  М  Н  П  Р  С  Т  Ф  Х  Ч  Ш  Ю  Я  ::  А-Я   ::   Печатная версия страницы

"Белая гвардия", часть 7

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7

Киевская Лавра Л. С. Карум в своих мемуарах пытался доказать, что он гораздо лучше Тальберга и не лишен понятия о чести, но невольно лишь подтвердил булгаковскую правоту. Чего стоит эпизод с попыткой поцеловать руку арестованному и препровождаемому в Петроград генералу Н. И. Иванову, дабы "выразить старому генералу всю мою симпатию к нему и показать, что не все из окружающих являются его врагами" (этот жест Карум явно делал на тот случай, если власть переменится, и Иванов вновь будет командовать). Или сцена в Одессе: "Встретил на улице какого-то знакомого по академии офицера... Он, узнав, что я пять дней должен болтаться один в Одессе, уговорил меня зайти к полковнику Всеволжскому, очень интересному, якобы, человеку, у которого собирается ежедневно офицерское общество, в будущем долженствующее составить офицерскую дружину или даже возглавить отряд, который пойдет на бой с большевиками.
Мне делать было нечего. Я согласился.
Всеволжский занимал большую квартиру... В комнате человек 20 офицеров... Все молчат, говорит Всеволжский, Говорит он много и хорошо о предстоящих задачах офицеров в восстановлении России. Уговаривает меня остаться в Одессе и не ехать на Дон.

- Но я здесь займу какую-либо должность и буду получать содержание? - спрашиваю я.
- Нет, - улыбается гвардейский полковник. - Ничего я Вам не могу гарантировать.
- Ну, тогда мне надо ехать, - говорю я. Больше я к нему не заходил".

Из цитированного отрывка ясно, что Карум, как и восходящий к нему герой Б. г., был озабочен только карьерой, пайком и денежным содержанием, а не какими-то идейными соображениями, и потому с такой легкостью менял армии в годы революции и гражданской войны. Между тем, профессия юриста давала возможность зарабатывать на жизнь и сугубо мирным трудом адвоката, однако стремление сделать карьеру и политическая беспринципность побуждали булгаковского зятя оставаться на военной службе у всех сменявших друг друга правительств.

Тальбергу в Б. г. противопоставлены братья Турбины, готовые вступить в безнадежную борьбу с петлюровцами и только после краха сопротивления осознающие обреченность белого дела. Причем, если старший, списанный с самого автора Б. г., отходит от борьбы, то младший явно готов ее продолжать и, вероятно, погибнет на Перекопе.

Николка имел прототипами младших братьев Булгакова - главным образом Николая, но частично и Ивана. Оба они участвовали в белом движении, были ранены, сражались до конца. Иван, интернированный в Польше вместе с войсками генерала Н. Э. Бредова, позднее добровольно вернулся в Крым к генералу Врангелю и оттуда уже отправился в эмиграцию. Николай же, скорее всего, по ранению, эвакуированный в Крым, служил вместе с Л. С. Карумом в Феодосии. Однако негативного отношения к мужу сестры у него не было. В письме матери из Загреба 16 января 1922 г. Н. А. Булгаков упоминает встречи "у Варюши с Леней" с двоюродным братом Константином Петровичем Булгаковым во время службы в Добровольческой армии (в середине 20-х К. П. Булгаков эмигрировал и стал инженером-нефтяником в Мексике). Очевидно, встреча Н. А. Булгакова с Л. С. Карумом произошла в Феодосии, где он жил вместе с Варей.

Образом молочницы Явдохи автор Б. г. продолжает традицию изображения здорового начала в народной жизни, ее стяжателю Василисе, тайно вожделеющему молодую красавицу. Здесь заметно влияние известного рассказа "Явдоха" (1914) сатирической писательницы Надежды Тэффи (Лохвицкой) (1872-1952). Позднее, в предисловии к сборнику "Неживой зверь" (1916) она следующим образом изложила содержание рассказа: "Осенью 1914 года напечатала я рассказ "Явдоха". В рассказе, очень и грустном и горьком, говорилось об одинокой деревенской старухе, безграмотной и бестолковой, и такой беспросветно темной, что, когда получила она известие о смерти сына, она даже не поняла, в чем дело, и все думала - пришлет он ей денег или нет. И вот одна сердитая газета посвятила этому рассказу два фельетона, в которых негодовала на меня за то, что я якобы смеюсь над человеческим горем.

- Что в этом смешного находит госпожа Тэффи! - возмущалась газета и, цитируя самые грустные места рассказа, повторяла:
- И это, по ее мнению, смешно?
- И это тоже смешно?
Газета, вероятно, была бы очень удивлена, если бы я сказала ей, что не смеялась ни одной минуты. Но как могла я сказать?"

Булгакова привлекло в данном предисловии сходство с Б. г., где он, в отличие от фельетонов и сатирических повестей, ни минуты не смеялся и рассказывал о вещах трагических. Свою Явдоху Булгаков сделал цветущей молодухой, которую вожделеет скаредный Василиса, причем в его воображении она предстает "голой, как ведьма на горе".

« Назад Наверх Наверх




Домен и сайт продаются
info@bulgakov.ru


Читальный зал

Каталог книг Labirint


 
 
© 2000-2024 Bulgakov.ru
Сделано в студии KeyProject
info@bulgakov.ru
 
Каждому будет дано по его вере Всякая власть является насилием над людьми Я извиняюсь, осетрина здесь ни при чем Берегись трамвая! Кровь - великое дело! Правду говорить легко и приятно Осетрину прислали второй свежести Берегись трамвая! Рукописи не горят Я в восхищении! Рукописи не горят Булгаковская Энциклопедия Маэстро! Урежьте марш! СМИ о Булгакове bulgakov.ru